Дневник травницы - Канна Шорен
— Доброе утро!
Она повернула голову направо, к востоку, пытаясь высмотреть хотя бы намёки на солнце, но увидела лишь красноватые полосы, говорящие о скором рассвете. Напротив входа, у боковых ворот, стояла лошадь, запряжённая в большую повозку, забитая небольшими бочками и мешками. Седовласый добродушный на лицо и суховатый старик с пышными бородой и усами сидел на козлах повозки, мягко как-то даже по-отечески улыбаясь Есении, приподняв шляпу, привечая её. Мягко спустившись на землю, он снял одну из бочек и поставил её рядом, на снег.
— Дед Митяй, ну что вы тяжести-то таскаете? — возмутилась девушка, выхватывая из рук старика предназначавшийся ей мешок.
— Да ты что, милая, это не тяжело! — со смехом ответил дедушка и, взяв бочку в руки, зашёл за ограду. — Ого! Это что за красавец? Твой?
— Не мой, — Есения последовала за мужчиной, прижав мешок к груди одной рукой, второй потрепав за холку подошедшего и пытающегося засунуть свой любопытный нос в содержимое мешка коня. — Вы же знаете, у меня тут раненый вояка лежит, с волколаком подрался.
— Ай, ай… — печально покачал головой дед Митяй. — Молодой?
— На пару лет старше меня.
— Совсем молодой, совсем…. Спасёшь?
— Я сделала уже всё, — она как-то неопределённо пожала плечами. — На всё остальное воля Божья.
Старик лишь кивнул и посеменил ко второму, меньшему складу. Есения поспешила его обогнать и открыла туда дверь, зайдя первой. Длинное и достаточно широкое помещение было поделено поперёк на два. В первом, самом большом, лежали продукты и травы, требующие сухого и прохладного хранения. Слева от входа стоял широкий деревянный стеллаж, на полках которого хранились многочисленные мешочки и горшки с крынками, наполненные крупами, специями и редкими, требующими высушивания травами. Под потолком и у правой от входа стены на верёвках сушились различные растения, в том числе и редкий лавр. Напротив входа же была ещё одна дверь, тоже из дерева, но по всей площади и контуру обитая войлоком, за ней — то самое подобие большого холодильника, над которым девушка работала очень долго.
Она подошла ко второй двери и резко открыла её. Пахнуло холодом. Есения поёжилась, но вошла в помещение. Здесь стояло два огромных стеллажа, покрытые лёгким слоем инея, на полках которых стояли лишь большие плоские тарелки, крынки и несколько объёмных кувшинов. А в самом низу, на умощённом камнем полу, аккуратно лежали большие кубы из льда без верхней стенки, которые дополнительно охлаждали помещение; ещё там хранилось то, что требовало заморозки.
Есения быстро, переминаясь с ноги на ногу от холода, вытащила небольшой, буквально в две ладони размером, круглый, как головка сыра, кусок лучшего сливочного масла, что она могла найти в деревне. Свежее, мягкое и ещё как будто пахнущее молоком. Уложив его на одну из больших тарелок, девушка быстро выскочила за дверь, трясясь от холода.
— Да там холоднее, чем на улице! — пробурчала она, забирая у деда Митяя бочку и отдавая ему мешок, а затем снова забегая в "холодильник".
Молоко следовало аккуратно перелить в крынки, что Есения и принялась педантично делать, сконцентрировавшись на том, чтобы не пролить ни капли. Одна за другой наполнялись посудины, молоко медленно перетекало в них. Вскоре бочка опустела, шесть наполненных практически до верху крынок были тщательно закрыты круглыми деревянными крышками, а после окоченевшими от холода пальцами поставлены обратно на полки. Молока хватит от силы дня на четыре, масла на подольше, но Есения не была в этом уверена из-за наличия в доме второго человека. Может, он тоже, как и она, любит густые молочные каши по утрам, кто знает. Девушка поспешила выйти из помещения и тщательно его запереть, дыша на замёрзшие пальцы. Старик забрал у неё бочку и по-отечески покачал головой, сказав лишь:
— Замуж тебе надо, глупая ты девка.
Есения на такие выражения лишь фыркала, как бы говоря: "а что мне в этом замужестве делать?" Но перед дедом Митяем стушевалась, лишь виновато улыбнувшись. Он всегда пытался поучать её, всё журил, мол, послушай меня, глупая ты, замуж надо, остепенишься, женское счастье обретёшь. Есения не верила в это пресловутое "женское счастье", по крайней мере для себя точно ничего в нём не видела. Да и якобы ей нужна "крепкая мужская рука" в доме, вот только всё делали ей за деньги местные или случайно приехавшие мастера и нужды в муже в этом плане не было.
— Сестрицу прошлой осенью замуж выдала — она за нас двоих детишек нарожает, — пошутила девушка. — А моё дело — людей спасать от смерти и хвори, роды принимать, да других целителей растить.
— Дура ты!.. — ворчал по-старчески Митяй, пожёвывая губы.
— Дед Митяй, ну не злись… — Есения улыбнулась ему и, достав из мешочка на поясе серебряную монету, положила ему в свободную ладонь. — Это тебе за молоко с маслом.
— Много, не возьму! — возмутился старик, пытаясь отдать деньги обратно.
— Ну уж нет! — девушка зажала его ладонь в кулак. — Это ещё сверху за то, что выполнишь несколько поручений и вернёшься с ними обратно.
Она видела, как дед хотел было возмутиться, но лишь неспешно пошёл к своей телеге, как будто обдумывая её предложение. Есения последовала за ним и взглядом проследила, как мужчина забрался на козлы, и лишь после услышала ответ:
— Ну? Что надо-то?
— Свинины бы пяток кило, сала солёного, кровянки… — девушка шустро перечислила ему всё, что наметила ещё вчера для возможной покупки.
— Сала да свининки… — дед Митяй потёр шею, как бы очень сильно сомневаясь. — Дочка, я магичить не умею, как ты.
— Зато знаешь, где достать! — Есения умоляюще сложила руки. — Дед Митяй, ты же можешь! Не ври, что нет!
— Эх… — перед мольбами старик не выдержал. — Твоя взяла! Ещё что? Одёжка мож какая?
— Хм…. Да, наверное…. — она невольно задумалась: ходить-то мужчине явно не в чем, пока болеет, да и месяц в одном исподнем таскаться явно не вариант. — Рубаху, пару портков, пяток исподнего, да льняного полотенца большого. И всё как на вашего зятька старшего.
Девушка помнила, как выглядят все жители деревни, от мала до велика, разве что
