Познакомься с дочкой, дракон! - Александра Кузнецова
Лия хихикнула, счастливо потирая свои ладошки, но хранитель традиций не сдавался.
— Пойдут слухи, — настаивал он. — Это может нанести вред репутации дворца.
Король, не теряя улыбки, спокойно возразил:
— Это маскарад, граф. Никто не догадается, кто есть кто.
— Я так не думаю, Ваше Величество.
— Ну что ж, хранитель традиций, тогда сделай так, чтобы всё прошло безупречно. А заодно придумай, как прикрыть Аарона, если он не успеет прилететь к вечеру. Я в тебе уверен.
Граф тяжело вздохнул и кивнул, отходя в тень.
Тем временем мне тоже предложили выбрать наряд. Я не очень-то представляла себя в роли принцессы из сказки или какого-то животного, так что попросила нарядить меня цветочницей. Пусть и под маской, но я останусь собой. Девушки поняли мою идею и предложили мне платье-основу с цветочными мотивами, в дополнение к которому шел лёгкий фартук.
— А вот и королевская портная! Госпожа Мелисса.
Я обернулась, и сердце замерло. Я узнала ее сразу, хоть и прошло столько лет…
Глава 5
В памяти сразу всплыл самый ужасный день моей жизни.
Отец снова пьяный. Толстый и краснолицый, он яростно ворчит, кидая грязные глиняные плошки в раковину. Каждый удар посуды о керамику отдаётся эхом по кухне. Он зол — от него ушёл очередной помощник, и теперь ему приходится самому убирать со столов. Я стою рядом, засучив рукава, мыльной тряпкой тру посуду без остановки. Горы грязных тарелок растут быстрее, чем я успеваю их перемывать, а пьяное ворчание отца кажется бесконечным.
— Я бы выпустил тебя в зал, — бурчит он, не оборачиваясь, — мордашка у тебя что надо, поди и монетку отсыпали бы, но эта пьянь к тебе сразу приставать начнет. Животные!
Я молчу, не отвечаю. Отец мало чем отличается от тех, кого он так презирает. С этими людьми он всегда на одной волне, оттого таверна и процветает.
— Здоровяк Джим не одобрит, что его невесту лапают перед свадьбой, да?
Я замираю. Вот оно — момент истины. Вдох-выдох, и сейчас я скажу, что не выйду за мясника, что не буду работать в этой проклятой таверне, что у меня есть любимый человек, и как бы не повернулась жизнь, я буду его женой или ничьей.
— Нет, — слово срывается с моих губ раньше, чем я успеваю что-то обдумать. И вот оно — начало конца.
— Что ты сказала? — отец резко оборачивается, его взгляд острый, злой.
Я знаю, говорить с отцом, когда он пьян — худшая идея, но пути назад уже нет. Когда ещё я смогу решиться?
— Нет! — повторяю громче, снимая полотенце с плеча. — Я не пойду за мясника!
Его лицо заливает гнев. В глазах вспыхивает та же ярость, которую я видела много раз. Он подступает ко мне.
— Пойдёшь! — рявкает он. — Я всё решил! Я уже взял за тебя аванс. На него мы уплатили налог и не лишились крыши над головой!
Голова кружится, к горлу подступает тошнота. Он продал меня… Меня. Внутри что-то ломается.
— Я отработаю, но замуж не пойду! — слышу свой голос, будто издалека.
Колени подгибаются, мир вокруг становится размытым, и я падаю, гулко ударяясь о пол. Слышу его крики, но они словно затухают, превращаясь в бессмысленный шум…
Я просыпаюсь на чём-то мягком. В голове гул, но здесь тепло, и на мгновение кажется, что всё это был просто дурной сон.
— Аарон… — шепчу я, но в ответ слышу скрипучий голос.
— Проснулась? — старческий голос пробивается сквозь сон. — Ну, поспала и ладно.
Я резко открываю глаза и вижу её — старуху-знахарку, живущую неподалёку. Ведьма, как её называют в нашем городе. Она берётся за любую работу, недорого. Одному она рассказывает, что лекарь, другому — что травница, третьему — гадалка. Если бы отец не был таким жадным и позвал настоящего лекаря, может быть, моя мать была бы жива.
На губах остаётся горький привкус, противный и вязкий. Я поджимаю губы, чувствуя омерзение. За дверью слышатся шаги отца и его брань, пробивающаяся сквозь стены.
— Потаскуха! — кричит он. — Вся в мать пошла… дрянь! Ублюдков мне ещё не хватало…
— Тише! — шикнула на него ведьма, — Всё уже поправили, не волнуйся.
— Не понимаю… — мой голос едва слышен, я с трудом говорю.
— Обратили тебя, дурында, — пробурчала старуха, — Вовремя привёл тебя батька, уберёг от проблем.
Я смотрю на неё, ничего не понимая. Кладу руку на живот, пытаясь что-то осознать.
— Я беременна? Разве так бывает?
— Да уж не волнуйся ты так, — старуха покачала головой, будто убаюкивая меня. — Жених не заметит. Снадобье-то моё от приплода избавит тебя быстро.
— Что? — моё сердце колотится, перед глазами плывёт всё сильнее.
— Я тебе отвар дала. Ядовитый. Немного поболит, а потом как не бывало.
Она продолжает говорить, но я больше не слушаю. Я только чувствую, что внутри меня есть маленькая жизнь. Я должна её спасти. Я не позволю им убить моего ребёнка.
Паника охватывает меня. Я бросаюсь к цветку в кадке, засовываю два пальца в рот, пытаясь вызвать рвоту. Всё, о чём я могу думать, — избавиться от яда, вырвать его из себя.
Старуха начинает кричать:
— Что ты делаешь, дура? Остановись!
Но я выставляю руку, не подпуская её к себе.
— Оставь меня!
Она орёт, оскорбляя меня, называет глупой и упрямой, но мне все равно. Только когда карга хватает меня за руку, я понимаю, что впервые в жизни готова дать настоящий отпор. Хватаю старуху за шиворот и вышвыриваю в прихожую, к отцу. Захлопываю дверь и запираю на засов, пока отец еще не сообразил. Соображал он медленно. Нахожу графин с водой, выпиваю его залпом и снова к кадке!
— Ты что творишь? — отец орет и колотит в дверь. — Если оставишь ребёнка, ты для меня умерла! Нет, я даже сам тебя убью! Слышишь⁈
Он стучит всё громче, дверь едва не срывается с петель. Я слышу угрозы, ярость, но страха больше нет. Я точно знаю что мне нужно делать. Очистила желудок. Я избавиться от яда.
Только когда всё, что могло
