Двое для трагедии - Анна Морион
Нет, он никогда не снизойдет до меня, и это было прекрасно! Он считал меня грязной смертной шлюхой, и я была ужасно рада этому факту.
– Поговорить? Ах, да… Но, черт побери, ты похожа на пугало!
Эта фраза и искренне-удивленный тон Грейсона сбили меня с толку.
– Я такая же, какой была вчера! – насмешливо воскликнула я.
– Вайпер, ты позоришь меня, – нахмурился вампир.
– О чем ты хотел поговорить? – не унималась я, не желая сдавать позиции.
– Я хотел сказать тебе, что к нам приехали гости. Но ты просто опозоришь меня перед ними.
– А вчера ты сказал, что я почти идеально красива, – усмехнулась на это я.
– Я не могу позволить тебе появиться перед ними в таком виде.
– А кто они? Вампиры? – испугалась я. Меня объял животный страх.
– Ты сейчас же пойдешь в ванную, искупаешься и приведешь себя в порядок! – резко сказал вампир, словно не слыша моих слов. Сам Брэндон, одетый в дорогой строгий классический костюм, был идеален.
– Это твои гости! Сам их и развлекай! – воскликнула я, испугавшись того, что гости Грейсона были такими же жестокими кровопийцами, как он сам.
– Если ты не сделаешь это сама, это сделаю я. Поняла меня?
Самообладание и смелость тут же покинули меня: тон Грейсона был тверд и вкрадчив, а я уже умела различать серьезность его намерений. И сейчас вампир точно не шутил.
Это испугало меня еще больше: я впала в ступор и с ужасом смотрела на него, не решаясь ничего сказать или сделать.
– Ты слышала меня? Сейчас же иди в ванную, – тихим мрачным тоном сказал Грейсон.
Эти слова заставили меня действовать: я схватила большое банное полотенце, висевшее на спинке стула, и бегом побежала в ванную, закрыв за собой дверь на замок.
– Не забудь помыть волосы! До чего ты опустилась! Довела себя до состояния замарашки! – раздался за дверью голос вампира.
Чтобы он понял, что я послушалась его, я поспешно включила в душе воду, но снять с себя ночное белое платье не решалась.
– Мне нужно, чтобы ты ушел! – крикнула я Грейсону.
Присутствие Грейсона, даже за дверью, смущало и страшило меня: я прекрасно была знакома с его непредсказуемым характером и знала, что он может сделать все, что взбредет ему в голову.
– Ты боишься меня? – со смехом спросил он.
– Я не могу купаться, когда ты стоишь за дверью! И когда ты в комнате вообще! – объяснила я, в душе молясь, чтобы он не рассердился и не выполнил то, что обещал: искупать меня сам. – Скажи, куда мне прийти, и я приду! Только уйди, прошу тебя!
– Чтобы через час ты была готова! Ты заставляешь гостей ждать! Я лично зайду за тобой ровно через час. И не позже.
– Хорошо! Я все поняла! – поспешно воскликнула я.
Наступила тишина, и я прижалась ухом к двери, прислушивалась, ушел ли вампир, но слышала лишь шум воды, шумно стекающей в душе.
Грейсон ушел? Я не могла понять, свершилось ли это, ведь он перемещался совершенно бесшумно. Но вдруг тихо хлопнула входная в комнату дверь, и я вздохнула с облегчением, поняв, что, наконец-то, осталась одна.
Быстро сбросив с себя ночное платье, я бросила его в угол, залезла в душ и стала яростно тереть мочалкой кожу. Затем, тщательно вымыв волосы, я вышла из ванной, вытерла тело и волосы полотенцем, обернула полотенце вокруг моего тела, и присев на край большой красивой металлической ванны, тихо заплакала.
Я плакала оттого, что чувствовала себя совершенно бесправной, рабыней, каким-то недочеловеком. Грейсон унижал меня не только действиями, но и словами. Мне должно было быть все равно, но моя гордость не могла выносить такого унизительного ко мне отношения.
«Пусть наслаждается своей победой! Пусть упивается моим рабством и смеется надо мной, пусть думает, что я окончательно потеряла себя и растворилась в его замке, став его послушной пленницей! Пусть! Перестань плакать, Вайпер, ведь все, чего добивается Грейсон – видеть твои слезы! Не давай ему повода торжествовать и радоваться!» – пронеслось в моей голове, и я гордо выпрямила спину.
Умыв лицо и почистив зубы, я направилась в комнату, чтобы надеть чистую одежду.
Открыв дверь, первым, что я увидела, был Грейсон. Вампир стоял у окна, облокотившись на подоконник.
«Ну, что ему опять нужно?» – с тоской подумала я, а затем ужаснулась от мысли, что предстала перед ним обнаженная, укрытая лишь полотенцем.
– Что ты… – начала, было, я изливать свое возмущение, но тут же осеклась, увидев, что чемодан с моими вещами и одеждой исчез, прямо, как мой рюкзак с документами, пропавший еще в первый день моего приезда в поместье.
– С этого окна открывается прекрасный вид на парк. Но нужно подстричь газон. А что с цветами? Я думал, ты ухаживаешь за ними, – спокойно сказал Грейсон, и его медленный взгляд прошелся по мне: от самых моих ступней до моей головы. Он как-то странно усмехнулся и бросил тихое «Вот черт!» себе под нос.
Его поведение и пропажа всей моей одежды ввергли меня в настоящий шок.
– Где моя одежда? – тихо спросила я, не найдя в себе силы даже возмутиться, настолько я была поражена происходящим.
– Я ее выбросил.
Эта фраза ввела меня в состояние ступора, и я молча смотрела на вампира и размышляла о том, смеется он надо мной или нет. Ведь это так смешно! Он выбросил мою одежду. Какой в этом смысл? Ах, да, наверно, это еще одна забава для него – всего-то выбросить мою одежду! Всю мою одежду, кроме белого ночного платья и трусиков, оставшихся лежать на полу в ванной!
Неожиданно для себя, я рассмеялась. Нет, меня просто охватил истерический смех: поступок Грейсона был настолько детским и бессмысленным, что я просто не могла унять себя. Я стояла перед ним, закутанная в полотенце, и громко смеялась.
– Может, объяснишь, почему ты это сделал? – со смехом спросила я.
– Наверно, глубоко в моей душе еще живет ребенок, и я хочу, чтобы моя кукла носила красивую одежду, а не те тряпки, которые привезла ты, – спокойно ответил на это Брэндон.
Мне так и хотелось сказать: «Вообще-то, в куклы играют девочки!», но смысл его слов поразил меня.
Кукла. Значит, уже не гостья, а кукла. Вот и близится конец моей жизни. Возможно, мучиться мне оставалась совсем недолго.
Прекрасное лицо Грейсона освещала мягкая улыбка. Он был просто прекрасен в строгом черном классическом костюме, а его густые темные волосы красиво гармонировали с его белой кожей. Но его холодный взгляд прожигал меня. Как спокойно он говорил со мной! Каким мягким стал его голос! А где же та ледяная резкость, которой он так напугал меня? Каким же великолепным актером он был!
– И чем
