Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци
В присутствии посторонних Фэнцзю неизменно являла собой образец вежливости и достоинства, притворяясь серьезной и сдержанной. Однако Дун Хуа знал, что в действительности она довольно игрива. Она неукоснительно соблюдала все правила приличия как в долине Песнопений, так и во Сне Аланьжэ. По сравнению с ее сдержанностью по отношению к нему в то время, он отдавал предпочтение этой невинности и сладости. Тому, какая она есть на самом деле. Когда Мяо Ло спросила, кто скрывается за морем колокольчиков Будды в его сердце, он уже знал, что там нашла прибежище маленькая лисичка. Хотя тогда он еще не полюбил ее, как любит мужчина женщину, она уже была для него особенной.
Под мягким лунным светом на смотровой площадке Фэнцзю заволновалась, увидев, что он просто безмолвно на нее смотрит.
– Не молчи. Это очень хорошая сделка, разве нет?..
Дун Хуа вырвался из оцепенения и согласился:
– Это очень хорошая сделка. – Он улыбнулся и добавил: – Тогда почему бы тебе сперва не станцевать для меня?
Фэнцзю несколько заколебалась:
– Нехорошо заставлять чудесных птиц ждать меня. Пусть сначала они танцуют. Уже так поздно. Им еще лететь к себе отдыхать после представления. Ты же такой почитаемый бог, должен помнить о сострадании.
На небе сияли звезды, и Дун Хуа позволил ей обнять себя за плечи, уговаривая его, а сам слегка повернул к ней голову:
– Я просто хочу уберечь кое-кого от обмана. Разве ты не говорила, что искренне собираешься меня отблагодарить? А теперь торгуешься. Где же твоя искренность?
Фэнцзю неохотно отпустила его и отошла на середину смотровой площадки, где встала, кашлянула и сказала:
– Поскольку здесь нет музыки, я потанцую для тебя совсем чуть-чуть, ладно?..
Как будто предчувствуя, что она воспользуется этой возможностью в качестве оправдания, Дун Хуа неуловимым движением взмахнул рукавом и волшебным образом извлек из него кунхоу. Он коснулся струн, легко улыбаясь ей.
– Раз ты решила танцевать, не стоит останавливаться на полпути. Я сыграю для тебя.
Фэнцзю удивленно прикрыла рот рукой и недоверчиво спросила:
– Ты даже умеешь играть на кунхоу? Я… я и не знала…
– Я нечасто играю, так что, естественно, ты не знаешь. – Он спокойно посмотрел на нее. – Не находишь, что твой муж всесторонне одарен?
Лицо Фэнцзю залилось краской.
– М-м… «муж» звучит так странно. Э-э, кажется, «владыка» гораздо лучше…
Дун Хуа помолчал, настраивая струны, затем махнул ей рукой.
– Подойди.
Фэнцзю робко подошла, присела перед ним на корточки и уже собиралась спросить: «Зачем?» – когда он обхватил ее лицо ладонями, крепко сжал и потер. Он грозно воззрился на нее сверху вниз:
– Подумай как следует. Кто я для тебя?
Ее лицо так и мялось в его ладонях. Она не выдержала и запросила пощады:
– Мой… мой муж. Пусти меня, пусти!
Удовлетворенный Дун Хуа разжал руки и погладил ее по голове.
– Иди.
Глянул ей в спину и вздохнул.
– Ты сама сказала, что будешь танцевать для меня, но до сих пор никаких подвижек. Так я и умру в ожидании.
Фэнцзю потерла щеки и оскорбленно произнесла:
– Очевидно же, что это ты все время меня дразнишь.
Луна сияла в черной, как атлас, ночи, слабый свет плыл над Лазурным морем. Чудесные птицы неподвижно и тихо сидели на верхушках деревьев. Негромкая музыка лилась из кунхоу, а девушка в красном платье танцевала, стройная и нежная. Ее длинные темные волосы в лунном сиянии, казалось, светились. Рукава медленно раздвинулись, открывая красивое лицо. Она подняла пальцы вверх, образовав два гибискуса, а длинные ее рукава соскользнули вниз, обнажая белоснежную кожу запястий. Ее движения были плавными, как рябь на воде в безветренную ночь, и изящными, словно распускающийся цветок.
Дун Хуа взял не ту ноту. Он всегда знал, что она красива, но никогда не думал, что ее красота соблазнительна. Облик ее был изысканным и утонченным. Он впервые осознал, что ее изящное лицо и в самом деле ослепительно. Когда она хотела доставить ему удовольствие, взгляд ее нежных глаз очаровывал и манил с непринужденной легкостью. Конечно, он знал, из-за кого она так выглядела. Возможно, она и сама не знала, насколько соблазнительным может быть ласковый взгляд ее выразительных глаз.
Звук струнных внезапно оборвался, и Фэнцзю растерянно подняла голову. На мгновение на площадке наступила тишина. Спустя очень долгое время она увидела, как владыка широко раскрыл объятия и позвал ее хриплым голосом:
– Подойди.
То, как он сидел там и протягивал к ней руки, как звал ее, и правда ужасно искушало. Хотя Фэнцзю и терзали смутные подозрения, она все же подошла, но не преминула пожаловаться:
– То гонишь, то зовешь. Почему ты всегда зовешь меня? Разве не можешь сам подойти? И вообще, больше не трепи меня за щеки.
Владыка не замедлил пообещать:
– Не буду.
– Правда?
– Правда.
Владыка больше не сжимал ее щеки. Он прижал ее к ковру из перьев. Она тихонько вскрикнула от удивления. Сначала она все еще желала, чтобы чудесные птицы исполнили для нее танец «Сто птиц приветствуют Феникса», и поэтому боролась, но, в конце концов, владыка всегда был сильнее. Позже он уже выгибал брови и уговаривал ее своим низким хриплым голосом, который она так любила. От его шепота у нее кружилась голова, и в конце концов она позволила ему делать все что угодно. И даже сама всячески содействовала.
Когда Фэнцзю проснулась, уже наступило утро. Над горами давно сияло солнце. Конечно же, серебряная луна прошлой ночи давно закатилась отдохнуть и чудесные птицы тоже вернулись в горы и леса. Если она хочет посмотреть на их танец, придется ждать конца следующего месяца. Фэнцзю закусила пальцы и легла, завернувшись в одеяло, чуть ли не плача. Позор! Бай Фэнцзю, вот же
