Раб Наилон. Вкус свободы - Анна Жнец
Пока Наилон мылся, она где-то раздобыла ему чистую одежду — видимо, одолжила у кого-то из местных. Штаны едва доставали эльфу до щиколоток, зато рубаха была впору.
Когда все улеглись спать — Лу в своей комнате, Асаф с Флоем в соседней на полу среди подушек — знахарка закончила варить мазь. Она усадила Наилона перед собой и принялась аккуратно наносить липкую, тягучую массу на поврежденные участки.
— Я сегодня потратила слишком много дара на раненых, иначе обошлась бы одними заклинаниями. Но увы, к вечеру, мои запасы истощились. Я совершенно пуста и могу помочь тебе только так.
— Моя благодарность не знает предела.
Тэлли улыбнулась.
Снаружи в ночи шептались джины пустыни. Стенки шатра чуть трепетали от их дыхания.
— Расскажи мне о себе, — робко попросил Наилон.
Прикосновения знахарки, пусть и осторожные, причиняли боль, но он все равно наслаждался лечением, близостью Тэлли, ароматом трав, что исходил от ее рук. С огромном удовольствием он купался в тишине и тусклом свете магических ламп. По комнате были расставлены стеклянные банки с мерцающими кристаллами. Их заряжали маги грозовых раскатов. Не бесплатно, разумеется. За услугу.
— Что именно ты хочешь знать?
Наилон долго колебался, прежде чем спросить.
— Как ты… как ты связалась с этим подонком? И почему развелась с ним?
Глава 11
Семь лет назад
— Ты хочешь разорвать священные узы брака? — аш Фатим неодобрительно покачала головой, но ее выцветшие глаза цвета зыбучего песка смотрели на Тэлли с пониманием. — Твоей дочери всего два года. Ей нужен отец.
Тэлли мысленно усмехнулась. Отсутствие отца малышка даже не заметит: большую часть времени Газиз проводил в походах — охотился со своим отрядом за двести тысяч локтей от поселения, но даже дома он не обращал на дочку внимания, мог только прикрикнуть, когда Лу капризничала.
— Я имею право на развод, — сказала знахарка, сидя на ковре перед старейшинами и прижимая к груди спящую дочь.
— Позор! — воскликнул мужчина по левую сторону от аш Фатим. — Твои родители сгорели бы от стыда, если бы к этому времени не отдали души песку.
— Знаю, поэтому я и терпела все эти годы.
Она ушла бы раньше, сбежала бы от ненавистного мужа, роняя сандалии, но жалела больную мать. Возможно, зря. Сама Ухтия не пожалела дочь, когда отец силой выдал ее за Газиза, отличного охотника, готового каждую неделю снабжать семью жены мясом.
Подумать только, за ее невинность расплатились песчаным вараном. Сто двадцать килограммов мяса — цена ее свободы.
— В клане Шао развод — дело немыслимое, неслыханное, — строго посмотрела на Тэлли аш Фатим. — Нужна веская причина. Она есть?
Опустив взгляд, Тэлли незаметно погладила цепочку синяков на предплечье, в них безошибочно угадывались следы от пальцев. Со вздохом, стыдясь, она показала свою синюю руку старейшинам.
— И что? — воскликнул один из них, мужчина. — Муж неудачно коснулся. Разве это повод рушить семью, лишать дочь отца?
— Кожа у тебя, верно, слишком тонкая и нежная, — сказал другой. — Чуть тронешь — синяк. Мало трудишься. Работала бы больше руками, кожа на них огрубела бы и не знала никаких синяков.
Тэлли догадывалась, что услышит, и не надеялась на помощь мужчин. Она смотрела на аш Фатим: только женщина могла ее понять — но старуха молчала.
— У меня и другие есть, — шепнула знахарка, поймав ее взгляд. — Под платьем.
— Если муж поднимает на жену руку, — с видом мудреца изрек дха`ньян слева от аш Фатим, — значит, та вынуждает его своим недостойным поведением.
Тэлли прикрыла глаза, пытаясь совладать с гневом. Ее ноздри раздулись. Мышцы на челюсти напряглись. Спорить было бесполезно, доказывать, что в насилии нет твоей вины, — унизительно, тем более она и правда виновата. Не лучшая жена. Упрямая. Своенравная. Не умеющая угождать супругу.
Сколько раз она отказывала Газизу в близости? Муж возвращался с похода уставший и голодный до тела жены, а она пряталась от него по углам, лишь бы не терпеть на себе его развратную тушу.
Позже Тэлли приноровилась подсыпать ему в еду особые травки, от которых любовные желания сходили на нет. Вскоре, к ее радости, Газиз стал вялым и равнодушным к прелестям молодой супруги. С той поры его занимали только еда и охота. Жрал он как не в себя, за десятерых, и добрел прямо на глазах. Чем больше Газиз заплывал жиром, тем драчливее и опаснее становился. Теперь Тэлли пряталась от него по другой причине. Спасалась не от похотливых рук, а от тяжелого кулака.
— Он мне изменяет — это достойная причина для развода? — спросила Тэлли, любуясь спящей дочерью: сладкая пухленькая малышка дарила ей утешение и поддержку. Посмотришь на эти крохотные пальчики, на нежные щечки — и чувствуешь прилив сил, желание бороться за свою жизнь, за будущее этой крохи.
Когда Лу подрастет и станет красавицей, а она станет, Тэлли в этом не сомневалась, то сама выберет себе спутника судьбы. Ни за что Тэлли не продаст свою кровинку чужому жестокому мужику. Ни за песчаного варана, ни за сотню голов верблюдов.
— Измену надо доказать, — заметила аш Фатим.
— Должно быть четыре свидетеля супружеской неверности, — добавил старец рядом с ней. — Есть у тебя четыре свидетеля, которые видели, как твой муж совокупляется с другой женщиной?
Подсев на травки, Газиз перестал ей изменять, но раньше захаживал к вдове своего товарища по охоте. Как-то раз, собирая у скал колючки для зелий, Тэлли наткнулась на них в одной из пещер. Стоя на коленях, любовница ублажала ее мужа ртом. На спине у Газиза висел сочный шмат свежего мяса — плата за постельные услуги.
— У меня нет свидетелей.
— Как тогда мы можем знать, что ты не наговариваешь на супруга? — затряс сединами старец. — Тем более ши Газиз в походе и не может сказать ни слова в свою защиту.
Перед тем, как бежать к старейшинам, Тэлли, разумеется, дождалась, когда ее жирный боров уйдет за тысячу локтей. Кому хочется быть убитой в приступе ярости?
— Тогда разведите меня по моему желанию. По праву первой ошибки.
Она глубоко вздохнула, принимая это тяжелое решение.
— Без причины? — ахнула аш
