Ворон, каркни на счастье - Анастасия Разумовская
— … смех и радость мы приносим лю-у-удям! — распевала идиотка.
Белая маленькая собачка, весело тяфкая, скакала вокруг, крутя пушистым хвостиком.
И никого.
Жуано сплюнул с досады. Но уж лучше что-то, чем совсем ничего. Зато будет славно услышать, как она рыдает, умоляя отпустить.
— Совсем дура, что ли? — искренне удивился бородатый Жбан.
Математик пожал плечами, спрыгнул и, не торопясь, вразвалочку, направился к дурацкой парочке.
— Привет, красавица. Куда путь держишь?
Девчонка вытарищила на него круглые глаза и глупо улыбнулась:
— Так к бабушке, господин добрый. Пирожков вот несу.
Жуано цыкнул и сплюнул.
— Ночью?
— Так а днём жарко. И народу много. И некогда было. А ночью — красота! И нет никого в лесу. Поёшь себе и не думаешь, кто слышит, кто нет. А я, господин хороший, очень уж петь люблю. А при народе стесняюсь уж очень.
— Р-рав! — сказал пёсик, сел у ног хозяйки, улыбнулся и свесил длинный розовый язычок набок.
Ухмыляющиеся Жбан и Сопатый вышли из придорожных кустов.
— И чё, не страшно?
Дурочка жизнерадостно улыбнулась:
— Так, а чего боятся?
— Мало ли кого встретишь в лесу?
— Вас вот встретила. Пирожка хотите? Меня, кстати, Элис зовут.
Жуано заржал:
— Хотим. Только не того, который в корзинке. Поделишься другим пирожком?
Девица развела руками:
— Так а других у меня и нет.
— А если найдём?
Математик грубо схватил девушку за косичку, дёрнул.
— Ай. Мне же больно! — возмутилась та. — Знаете что, давайте по-хорошему?
— Сама юбку задерёшь?
— Фу. Стыдно должно быть, не подростки ж в пубертате, — скривилась та. — У меня вон собака. Давайте вы сейчас отвяжете Марту и Йогана, извинитесь, отдадите им те шесть серебряных монет, которые награбили, и те медяки, что у них забрали, проводите и…
— Ты откуда знаешь⁈ — рявкнул Жуано, схватив ненормальную за горло. — Про серебряные монеты⁈
Жбан насупил кустистые брови:
— Сколько? Шесть? Математик, а ты говорил: четыре…
— Заткнись! Кто тебя подослал? — главарь разбойников стиснул девице горло.
Внизу что-то глухо заворчало. Элис вздохнула:
— Пёсика не бейте только, ладно? Гарм этого не любит…
— Похрен на твою собаку, — Жуано пнул болонку. — Говори…
И взвыл тоненьким бабьим голосочком.
Элис ещё раз вздохнула, отошла в сторону, села на придорожный камушек и принялась наблюдать, как Дезирэ избивает троицу несчастных разбойников. Затем, убедившись, что напарнику остаётся от силы минут пять, ну, если очень постарается — десять, а если совсем уж повезёт — пятнадцать минут работы, повернулась и пошла туда, где перепуганные дети нуждались в её помощи.
Присела рядом с парнишкой, взяла его за руку. Закрыла глаза. Увидела змей его ран и ушибов. Это не были совсем уж крупные змеи, поэтому Элис всех быстро передавила. Разрезала верёвки. Йоган упал на колени, растирая руки и с изумлением глядя на спасительницу.
— Т-ты кто? — спросил, заикаясь.
— Так, мимо шла.
— Беги отсюда! Тут разбойники…
Элис пожала плечами, вытащила кляп изо рта девушки, убедилась, что Марта отделалась лёгким испугом, развязала ей руки и ноги.
— Им стало стыдно, и они побежали каяться, — пояснила мягко.
— С тобой мужчины есть? — хмуро спросил Йоган.
— Идём с нами, так будет безопаснее, — зябко поёжилась Марта и всхлипнула.
Оба прислушивались к глухим звукам, доносящимся со стороны дороги.
— Да не, — отмахнулась Элис. — Вы идите, куда шли. Дальше безопасно. А я тут посижу. У меня свидание. Вот, корзинку с пирожками захватите. Наверняка есть захочется.
Она села на корявый корень дерева, приподнятый над землёй узлом. Убедившись в её решимости, пострадавшие поспешили убраться. Вскоре на поляну вышел весёлый Дезирэ. Сел рядом, привалился спиной к дереву.
— Ты иногда меня пугаешь, — призналась Элис со вздохом.
Дезирэ заржал.
— Пса бездны-то? Ну даёшь. Кого ждём?
— Барона. Но только давай договоримся: сначала я попробую его к совести призвать. Может, поймёт, что не прав?
— Ок, — согласился принц и обернулся пёсиком.
Лизнул девушку в щёку, преданно вильнул хвостом и помчался гулять. Элис сложила руки на коленях и принялась ждать. Она знала: сегодня Барон Кровавая борода собирает со своих бандитов дань. Девушке отчасти даже жаль было бедолаг, ушедших в разбой не от хорошей жизни и озлобившихся, но барона…
О!
Это был совершенно иной случай. Барон был богат, знает, красив и образован. Обычная сволочь. Тиранил юную жену, измывался над вассалами и вилланами, а тут вот ещё и грабежом решил промышлять…
И всё же, вдруг в нём что-то доброе осталось? Взять, например, того же Дезирэ… Да Элис, когда впервые его увидела в замке Авроры, завизжала от страха! Даром что уже была Псом бездны. Зажмурилась и постаралась превратиться в дерево. А потом оказалось, что они жили бок о бок полтора года, и Элис лично выкормила Дезирэ козьим молоком. Ну то бишь, Гарма, конечно.
— Может, в бароне тоже есть внутренний Гарм? — прошептала девушка.
— Нет. В бароне этого не было, — раздался позади мягкий баритон. — Цего не было, того не было…
Она вскочила и обернулась. За ней стоял Эйдэн и улыбался.
— Не было? — переспросила Элис.
Ей показалось, что она перестала дышать. Сердце бешено колотилось о рёбра. Эйдэн покачал головой, подошёл к ней, заглянул в лицо:
— Здравствуй.
— Здравствуй.
Горло словно перетянуло гарротой. Эйдэн прикрыл глаза, потянулся к ней, прислонился лбом к её лбу.
— Я соскуцился по тебе, — прошептал тихо, открыл глаза, и они показались огромными-огромными, на полмира.
— По сестре? — хрипло переспросила она.
Он тихо рассмеялся, обнял её.
— Твоя грудь бела, как сахар, — прошептал хрипло, — твой стан шелковистее отполированного дерева, твои губы желаннее дождя в засуху… Я больше не брат тебе. Цему рад.
И не ворон. Элис вдруг осознала это со всей ясностью. Теперь, после того как она передала ему магию Фаэрта, Эйдэн — хранитель этого мира. А она — Пёс бездны.
— Разве мы — не враги? — девушка отстранилась и положила ладони ему.
На мужчине была лишь чёрная рубашка, и Элис смутилась, почувствовав кожей его рельеф и жар.
— Кто сказал?
Эйдэн усмехнулся.
— Ты — хранитель, а я — разрушитель и…
— Ель упала на землю, и,
