Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
Несколько минут она тщательно восстанавливала звезду, потом, оглядев результат своего труда, принялась чертить руны и знаки. Земля поддавалась неохотно, Айлин быстро устала, но спешила, понимая, что времени у них немного. Или снова случится прорыв, нацеленный на Аластора, или демоны поблизости объявятся, или… Разыгравшемуся воображению представилось, как из Разлома высовывается чудовищных размеров лапа и громоподобный голос интересуется, что это за козявка мешает планам самого Баргота… Стиснув зубы, Айлин покосилась на черную прореху в никуда и еще сильнее заторопилась.
Наконец последний знак четко и ровно, несмотря на спешку, лег на землю, и Айлин выпрямилась. Глянула вниз и махнула рукой – Аластор и Лучано бегом поднялись по склону. Замерли неподалеку от звезды, понимая, что теперь все зависит от Айлин, и ожидая приказаний. Она же снова глянула вниз, чувствуя, что все-таки забыла что-то. Так, лошади у ближайших кустов, Пушок тоже привязан… Чаша не потребуется, в этой версии ритуала кровь должна течь прямо на землю… Айлин стряхнула с любимого ножа удобные ножны, глянула на блеснувшее лезвие – идеально чистое, как и полагается. И такое острое, что разрез быстро затянется. Ну, может, шрам останется, но шрам – это же ничего, правда?
Она все просчитала и перепроверила сотню раз, должно получиться! Ритуал, написанный самим Избранным Претемной Госпожи, блестящим мастером некромантии, обязан быть безупречным! На миг Айлин прикрыла глаза, попытавшись вспомнить лицо лорда Бастельеро… Грегора… своей первой любви…
Он встал перед ее внутренним взором ясно, как живой, но тут же очертания лица и фигуры заколебались, черный камзол с фиолетовой отделкой стремительно посветлел, а вместо лица, словно вырезанного из белого мрамора, и пронзительно синих глаз она увидела совсем другое лицо, смуглое, с горбинкой крупного носа, черной бородкой и угольно-черными же глазами. «Прощайте… – выдохнула Айлин обоим. – Мне так жаль, правда… Но вы ведь меня поймете – оба!»
Сглотнув вставший в горле ком, она снова глянула на нож. Ну что, пора? И тут вторая ладонь, свободная от ножа, дернулась к поясу, наткнувшись на что-то привычное, мягкое. Ах да, сумка! Ну как же она могла забыть?! Поясная сумка, подарок магистра Мэрли! А в ней гримуар мэтра Лоу и ее собственные записи! Едва не утянула с собой такую ценную вещь!
Она принялась торопливо распутывать тесемки, в ответ на удивленный взгляд Ала пояснив:
– Это очень сильный артефакт! В нем слишком много магии, и я не знаю, как она будет работать так близко к Разлому. Вдруг помешает заклинанию? Пусть уж побудет у Лучано! Лу, ты ведь не против? Ал, а ты пока сними куртку и закатай рукав. Можешь ее во-о-он там положить на камень, чтобы не отсырела.
Аластор отошел к самому краю вершины холма и принялся снимать плащ, потом стягивать куртку… Айлин торопливо шагнула к Лучано и, оказавшись так близко, словно собиралась обнять, принялась закреплять кошель на его поясе.
– Когда все закончится, – шепнула она одними губами, чтобы не услышал Ал, – возьми себе мой нож. Не хочу, чтобы он просто пропал! И браслет, если сможешь, хорошо? Отнеси его с этим кошелем в Академию и отдай магистру Белой гильдии. Он точно найдет этим вещам применение.
– Магистру Белой гильдии… – так же беззвучно шевельнул губами Лучано. – Я понял. Синьорина…
– Спасибо тебе за все, – так же торопливо прошептала Айлин. – Береги Аластора и… себя.
Торопливо отвернувшись, она шагнула навстречу вернувшемуся Аластору, мрачному, но решительному и спокойному. Ал остался в штанах, заправленных в сапоги, и рубашке, правый рукав которой был закатан до локтя. Светлые волосы заплетены по-вольфгардски, она сама их вчера переплетала, в голубых глазах… Что у него в глазах, она прочитать не смогла, просто улыбнулась, жалея, что не может заранее попросить прощения. Дура! Надо было ему записку написать! И остальным – тоже! И ведь видела, как сам Аластор пишет письмо… Почему она такая дура?! И снова поздно…
– Ну что, готов? – выдохнула она, и Аластор кивнул.
Доверчиво подставил ей руку, даже не поморщившись, когда лезвие полоснуло по коже и узкий алый разрез налился кровью.
– Лей в звезду, – приказала Айлин. – Все равно – куда.
Она не стала уточнять, что, если бы Аластора приносили в жертву по-настоящему, делать это следовало бы ровно в центре магической фигуры, а жертва в этот раз будет иной, и потому неважно, куда лить кровь, это всего лишь ключевой ингредиент, устанавливающий связь. Хорошо, что в магии здесь разбирается только она, иначе Ал наверняка почуял бы неладное.
Он так же послушно и доверчиво наклонил ладонь, алые капли устремились к земле, потом слились в тоненькую струйку… Айлин забеспокоилась: не слишком ли она сильно резанула?
– Лу, перевяжешь его, ладно?
– Уно моменто! – откликнулся итлиец и тут поправился: – Сей момент!
Айлин снова глубоко вздохнула и с усилием оторвала взгляд от красной лужицы у своих ног. Казалось, что земля, несмотря на влажность, жадно впитывает драгоценную кровь. А выше, всего в двух шагах перед ней, дрожала черная пелена Разлома. Где-то там, в самой ее глубине, вспыхивали огни, похожие и совсем не похожие на звезды. Пожалуй, это было бы даже красиво, если только не думать, куда ведет портал…
Айлин подняла нож на уровень глаз, чувствуя, как стремительно утекает решимость, которой и так было немного.
«Надо что-то сказать, – беспомощно подумала она. – Что-то такое, что заставит собраться и сделать наконец должное! Милости Претемной прошу? Нет, сколько можно полагаться на ее милость? Пора уже сделать что-то самой! За Орден и Дорвенант?»
Но такие знакомые слова отчего-то совсем не прибавили мужества и вообще показались какими-то пустыми.
«Ну и ладно! – подумала Айлин с накатившей вдруг веселой злостью. – Пусть за Орден и Дорвенант умирают правильные маги, а я… За ту деревню, вырезанную демонами, за лекции в Академии, за кондитерскую с любимыми конфетами Саймона… За Ала и Лу, за тетушку Элоизу и милорда Роверстана, за Дарру и Саймона, Иоланду и даже… даже за енотов!»
Все это так живо встало вдруг перед ее глазами, что смерть показалась совсем нестрашной.
Торопясь, пока это не прошло, Айлин обернулась, последний раз глянула на друзей. Аластор стоял достаточно далеко, чтобы не успеть, да и Лу должен его оттянуть. Все правильно. Все как надо.
– Прости, – сказала она, зная, что потом Ал обязательно вспомнит.
И без разбега прыгнула в портал, как в обычное окно.
Тьма приняла ее мягко и почти ласково, но это длилось всего несколько мгновений, а потом пришла боль. Страшные жернова стиснули Айлин, размалывая на куски, мир вокруг стал алым, и она закричала, потому что не могла даже представить такой боли, не знала, что подобное может существовать. Это длилось, и длилось, и длилось дольше, чем она могла вынести, и Айлин кричала, не зная, чем кричит, если у нее больше нет ни рта, ни горла, ни остального тела. Но собственный крик звучал бесконечно, оглушая ее, а потом все кончилось. И боль, и крик, и мысли вместе с памятью. Бездна поглотила то немногое, что еще осталось от ее рассудка, и Айлин не стало.
* * *
Все это утро было неправильным, как в кошмарном сне, когда понимаешь, что это сон, а проснуться все равно не получается. Быстрые взгляды, слабые улыбки, старательная вежливость… Лучано хотелось орать и швыряться ножами, а нужно было вести
