Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
Сейчас они прогуляются до этого Барготом помеченного холма – причем в самом прямом смысле помеченного! – Айлин быстренько совершит ритуал, и можно будет трогаться в обратный путь, распевая куплеты на манер странствующего балагана… М-м-м-мерзость… Фальшивая, гнусная мерзость!
Он едва не выдал себя, когда выливал оставшийся от завтрака шамьет. Альс даже покосился с недоумением. А Лучано просто не мог даже подумать, что вот сейчас они пили этот шамьет все вместе, а потом их останется двое… Нет-нет, лучше он потом сварит новый! Да просто не до того, чтобы аккуратно разливать его по флягам, заворачивать крышечки… Нет, пальцы у него не трясутся! Еще чего не хватало! Но… не до того, видит Претемнейшая!
Перлюрен, звериным умишком сообразивший, что с хозяином творится неладное, юркнул в сумку и притаился там, а Лучано огромным усилием воли заставил себя стряхнуть странное оцепенение. Потом, решив, что этого явно недостаточно, покопался во внутренних карманах куртки и, улучив момент, высыпал на язык щепоть порошка, который в Верокье очень точно называли «умру после тебя». Трофейная дурь, взятая на теле убитого мага, огнем вспыхнула во рту, который разом пересох, ударила в голову, и мысли тут же стали ясными и, главное, короткими и послушными. Зато кровь побежала по жилам куда быстрее, тело мгновенно согрелось, и Лучано пришлось осадить себя, чтобы не двигаться слишком стремительно и резко.
Он запил порошок водой, зная, что от сухости во рту теперь долго не удастся избавиться, но тут уж ничего не поделаешь. В памяти всплыло лицо мастера – Ларци неодобрительно покачал головой, а призрачные губы явственно проговорили: «Идиотто».
«Я чуть-чуть, – виновато отозвался Лучано то ли мастеру, то ли себе самому. – Только для того, чтобы никакая поганая неожиданность не застала врасплох. Не сегодня. Не сейчас. Слишком много поставлено на карту».
Он глубоко вздохнул и велел себе успокоиться. Глупо переживать, если заранее знал, что так и будет. Айлин готовилась к этому слишком долго, и ей сейчас потяжелее, так что нечего портить ей настрой похоронным видом и вызывать у Альса ненужные подозрения, м?
Уговоров хватило надолго – аж до самого холма. Стиснув зубы, Лучано поднялся на него, хотя ноги так и норовили подкоситься, словно в жертву должны были принести его самого. И даже зелье не помогало! Сердце только молотило быстрее обычного да хотелось бежать и драться, как положено, однако впервые разум и тело пошли у него в такой разлад. Может, «умру после тебя» паршиво сваренная? С какими-то добавками? Надо было заранее попробовать…
«Идиотто», – снова явственно коснулось его слуха, и Лучано полностью согласился. Принимать дурь, которую не сам сварил, – это редкостная тупость. Но… При этом он прекрасно понимал, что дело не в зелье. Просто все неправильно. Все!
Бледная Айлин с сияющими глазами, каменное лицо Альса… Проклятье, даже лошади как будто что-то почувствовали! И эта грива Искры! У Лучано чуть сердце не оборвалось, когда он увидел. И не объяснишь ведь, что приметы хуже и придумать невозможно! Когда-то, когда Верокья еще не была под благой властью Семерых, чтобы реки мирно несли воды и в них не переводилась рыба, каждый год в самом глубоком месте Льяметты топили невинную девицу. А перед этим провозили ее по городу в одной рубашке и с распущенными волосами. Весенняя дева, так это называлось… И везти ее непременно следовало на лошади, в чью гриву вплетали столько цветов, сколько помещалось, как и в волосы девушки…
Потом те времена прошли, но до сих пор ни один итлиец в здравом уме никогда не украсит лошадь цветами, а этот… этот идиотто!
Хорошо еще, что это кобыла Альса, а не Айлин! Здоровенный дорвенантец хотя бы совершенно не походил на хрупкую девушку-жертву! А вот если бы он заплел цветочками гриву Луны, на которой ехала магесса, Лучано мог бы и сорваться. Ничего хорошего из этого точно не вышло бы… Ох, да хватит, в конце концов! Шип он или нервная девица?! А еще грандмастером стать мечтал. Когда-то. Немыслимо давно. До приезда в Дорвенант.
А кошмар все продолжался. Айлин даже на грани смерти нашла время подумать о нем. Велела взять нож… И беречь себя… Лучано загнал поглубже то ли стон, то ли всхлип, так и не дав ему сорваться с губ. Сумасшедшая девчонка! Миг, еще один… Он жадно ловил каждый взгляд своей синьорины, каждый поворот головы, каждый блик от скупого сегодня солнца на ее рыжих волосах. Тучи нависали низко, словно собирались вот-вот разразиться дождем, и все-таки даже сейчас ее тугие медно-золотые локоны ухитрялись вспыхивать искорками…
– Прости… – услышал он, и время кончилось.
Айлин шагнула в портал, и тут Лучано понял, что за звук настойчиво лезет в уши сквозь вязкую, тяжелую глухоту. Пушок. Волкодав, которого Аластор привязал под холмом, рвался с привязи и дико, утробно хрипел, так что было слышно даже здесь. А потом завыл – первый раз на памяти Лучано подав голос.
Черная прореха в воздухе, куда провалилась Айлин, задрожала и начала смыкаться с краев к середине. Медленно, еще слишком медленно…
– Айлин! – заорал Альс и рванулся туда.
«Это из-за Пушка, – успела прийти короткая и совершенно не своевременная мысль. – Альс не маг, он не знал, как все будет. Но Пушок завыл – и он понял. Неудачно. Может успеть».
Мысль еще длилась, а тело, подстегнутое дурью, уже сработало на опережение. Кидаться на плечи дорвенантскому медведю? Никакого смысла – даже не заметит! Подножка? Ненадежно.
И Лучано кинулся ему в ноги сам, всем телом. Расчет оказался верен, Аластор споткнулся и полетел через него. Упал – правильно, упруго, – тут же распрямился и вскочил, но драгоценное мгновение было потеряно. Черная полоса в нескольких шагах от него поблекла, замерцала и окончательно затянулась, только серый след, похожий на дымный, все еще держался в воздухе.
– Айлин! – снова исступленно закричал Аластор и кинулся туда, не глядя на тоже вскочившего Лучано, но… пролетел через эту полосу, как через клок обычного тумана.
Замер, не поворачиваясь, потом обернулся, зачем-то провел рукой по воздуху… У Лучано резануло сердце от бессмысленности и отчаяния в этом жесте. А потом Аластор глянул на него, словно впервые увидел, и хрипло не спросил, а сказал с полной уверенностью:
– Ты знал.
– Знал… – коротко выдохнул Лучано, не в силах сейчас ни лгать, ни увиливать.
И Аластор бросился на него.
* * *
Беспамятство отпускало медленно и неохотно. Открыть глаза никак не удавалось, слух тоже не спешил возвращаться, но лежать было мягко, тепло и так уютно! По лбу невесомо скользнула чья-то ласковая рука… Какой прекрасный сон!
Сон? Но прикосновение было таким реальным! Может быть, сном было все безумие последних недель? Мэтр Бастельеро, пожелавший принести в жертву Аластора, итлийский убийца, посланный королевой? Метели в середине весны, деревня, уничтоженная демонами, аккару, словно сошедший со страниц учебника нежитеведения, чтобы держать трактир под Керуа? «Веселый упырь», приснится же такое? Нужно рассказать Саймону, ему точно понравится!
«Айлин Мелисса Элоиза Игрейна Ревенгар! Приди!»
Холодный резкий голос то ли тоже приснился, то ли вспомнился, но Айлин сразу же стало не по себе.
«Не хочу!» – мысленно ответила она. Никуда приходить ей и в самом деле не хотелось – хотелось лежать на мягком и чтобы
