Мое новогоднее (не) счастье - Елена Львова

Я смотрю на него, не веря своим ушам.

— Ты серьезно, Лось? Гараж соседей, сейчас? Да нам уже не пятнадцать!

Паша лишь усмехается, доставая из шкафа старую шапку, которую я, кажется, видел уже пару десятилетий назад.

— Так вот именно! Мы теперь опытные, ничего нам не будет. Пошли, Вадька! — и, не дожидаясь ответа, он почти силой вытягивает меня за дверь.

В итоге, спустя пару минут я стою на улице, пытаясь удержать равновесие, поднимаясь на крышу того самого гаража. Паша уже забрался и радостно машет мне рукой.

— Ну, Вадик, как там в столице с лазаньем по крышам, а? — кричит он, гогоча.

Я пытаюсь ответить, но тут одна из досок под ногами трескается, и я в мгновение ока оказываюсь сидящим прямо в снегу, полностью осыпанным с крыши.

Паша чуть не сваливается сам от смеха.

— Отличное приземление, профессор! Ну что, готовы к следующему заходу? — он чуть не падает от смеха, и я, несмотря на все мои внутренние возражения, не могу не улыбнуться в ответ.

И тут раздается женский голос, который я сразу узнаю.

— Что за цирк тут устроили? — звучит строгий и одновременно ироничный голос. Мы оба замираем и смотрим в сторону, откуда раздается звук. Перед нами стоит Машка — та самая, с которой мы столкнулись на горке. Она вся в снегу, видно, только что вернулась с катания. Ее руки на бедрах, а лицо выражает смесь удивления и недовольства. Я вспоминаю, что в этом доме жила одна мелкая бойкая девчонка, мы называли ее Пуговка. Неужели это та самая Пуговка? Как же быстро бежит время.

— Машка?! — выкрикивает Паша, словно увидел привидение. — Чего ты тут делаешь? Мы тут, так сказать, возвращаем старые традиции!

— Традиции? Лазить по чужим крышам? Да вы, двое, совсем с ума сошли? — она смеется, и в ее глазах блестят искорки.

Я потираю ушибленный бок и пытаюсь выглядеть серьезно.

— Мы... ну, это была проверка на прочность, понимаешь? После Москвы, все такое, — отвечаю я, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство. Машка лишь качает головой и улыбается.

— Видимо, в Москве крышами не занимались, — замечает она, подходя ближе и оглядывая нас обоих. — Ну что, медведь, даже крышу не можешь удержать под собой? — язвит Машка, глядя на меня с усмешкой.

Я чувствую, как раздражение снова накатывает, но пытаюсь скрыть его.

Машка прищуривается, усмехнувшись:

— Как говорил мой любимый учитель: 'Настоящую гору берут те, кто не боится оступиться.'"

Эта фраза звучит как удар молнии. Это любимая фраза моего отца. Я вспоминаю, как он ее повторял своим ученикам, и теперь, услышать ее от этой девушки... Неужели она училась у моего отца? Хотя, чему я удивляюсь? Мой отец – один из лучших педагогов города.

Я хочу задать ей тысячу вопросов, но Пашка не дает мне этого сделать.

— Да ладно тебе, Машка. Ты не нервируй нашего профессора. Вадик, пойдем лучше, у меня там еще самогончик остался, пора продолжить! — с этими словами Паша хватает меня за руку и тянет обратно в дом.

Я вздыхаю и иду вслед за Пашей, чувствуя, как этот вечер продолжает становиться все более и более нелепым. Но, прежде чем мы успели отойти от гаража, я вдруг слышу за спиной шум. Машка что-то кричит, а затем раздается оглушительный треск — словно крыша, которую мы только что покинули, вдруг решила рухнуть. Мы с Пашей оборачиваемся одновременно, и я вижу, как в свете фонаря что-то медленно оседает в снег. Это определенно обещает неприятности.

Глава 3 Вадим

Старый гараж окончательно осел в снег. Машка что-то кричит, а я только зажмуриваюсь, пытаясь осознать масштаб неприятностей, в которые мы себя втянули.

Пашка, конечно, первым приходит в себя, пытаясь сделать вид, что ничего особенного не произошло.

— Ну что, Вадик, бывает, не такие крыши брали! — он хлопает меня по плечу, но его улыбка выглядит неуверенно.

Машка рассматривает развалившийся гараж, и ухмыляется:

— Вот ведь что значит московский гость — раз и весь гараж к чертям. Ну, теперь придется отвечать перед хозяином!

Говорит она с явным сарказмом, и я чувствую, как мое раздражение снова начинает накапливаться. Откуда она знает, что я приехал из Москвы?

В этот момент, мы слышим, как издалека раздается сигнал. Машка оборачивается и чуть насмешливо говорит:

—Ну, вот и наша доблестная полиция.

Я не сразу понимаю, о чем она, пока не замечаю подъезжающую старую «Ниву» с проблесковым маячком. Из машины выходит человек в форме участкового. Ситуация становится еще хуже, чем казалось минуту назад.

Когда участковый подходит ближе, Паша вдруг весело восклицает:

— О, Колька Яшин!

Я только ухмыляюсь, узнав в этом серьезном парне того самого Кольку с горки. Он выглядит совсем иначе: форменная шапка, строгий взгляд и даже походка такая, будто он пришел вершить правосудие. Когда он успел переодеться?

— Не Колька, а Николай Петрович! Прошу соблюдать субординацию! Так что здесь происходит? — строго спрашивает Николай Петрович, оглядывая нас троих.

Его взгляд на секунду задерживается на Машке, и я улавливаю слабый отблеск улыбки, прежде чем он возвращается к своему профессиональному выражению лица.

Пашка, как всегда, решает взять инициативу в свои руки.

—Да тут ничего особенного, товарищ участковый! Просто... проверка на прочность! — улыбается он как можно шире. Но Колька не выглядит впечатленным.

— Проверка на прочность, говорите? Да уж, похоже, проверка была неудачной. Вы понимаете, что это частная собственность и разрушение имущества — дело серьезное? — Николай Петрович говорит официальным тоном, явно наслаждаясь моментом, особенно тем, как Паша что-то лепечет в попытке объясниться.

Я стою рядом, не зная, как себя вести. Кажется, еще чуть-чуть — и начнется полный цирк. Машка смотрит на нас с нескрываемым интересом, и я вижу, что она едва сдерживает смех. Вот уж действительно ситуация, в которую я никогда не подумал бы попасть — участковый, дерзкая девчонка, Пашка-суета, и развалившийся гараж... как я умудрился в это все вляпаться всего через сутки после приезда?

Я решаю, что нужно попытаться перевести все в более мягкое русло:

— Ну, Николай Петрович, давайте решим это как-нибудь проще. Мы все оплатим, я за