Чарльз Дэвис - Большой секс в маленьком городе
Консультативное вознаграждение ($)
Статус СЗМР-консультанта в УАЕ
200 000
10 000
Старший чиновник, за исключением высшего ранга
2 000 000
100 000
Постоянный заместитель министра
20 000 000
1 000 000
Министр / руководитель старшего звена
И выше
10 000 000
Глава исполнительной власти.
Я понял этот документ примерно так же хорошо, как Мальчики понимают квантовую механику, но, по всей видимости, в нем содержалась краткая информация по вознаграждениям правительственных чиновников. Я мог только догадываться, что бумага вылетела из президентского лимузина, когда в него влетели собаки. Больше никто не позволил бы себе переводить бумагу на этакое мутное словоблудие.
Ha следующий день история появилась в «Маргамонхийских ведомостях»:
«НАПАДЕНИЕ ИНОСТРАННЫХ СОБАК
Вчера нашему любимому ПОЖИЗНЕННОМУ ПРЕЗИДЕНТУ едва удалось спастись во время НЕОИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО покушения на его выдающуюся личность, в ходе которого ЗЛОБНЫЕ ПСЫ ВОЙНЫ, оплаченные КРИПТОКОЛОНИАЛИСТ-СКИМИКОММУНАЛИСТИЧЕСКИ-КАПИТАЛИ-СТИЧЕСКИМИ ПРИХВОСТНЯМИ, напали на его мотокортеж и ЗАДЕРЖАЛИ ЕГО ПРОДВИЖЕНИЕ. ПОЖИЗНЕННЫЙ ПРЕЗИДЕНТ совершал поездку по Большому Интерконтинентальному Шоссе с ВАЖНЫМ гостем, консультантом по философии, когда сто пять Псов Войны вероломно ОКРУЖИЛИ ЕГО КОРТЕЖ. ПОЖИЗНЕННЫЙ ПРЕЗИДЕНТ героически сопротивлялся и с помощью своей преданной Президентской Гвардии доказал свою неуязвимость для этих натренированных Псов-Убийц, которых он изгнал силой. Один пес был застрелен, остальные задержаны для допроса.
Именно в такое время все БЛАГОНАМЕРЕННЫЕ ГРАЖДАНЕ должны помнить о своем долге. Проезд ПОЖИЗНЕННОГО ПРЕЗИДЕНТА священен и должен быть СВОБОДЕН ОТ ПРЕПЯТСТВИЙ в любое время. Обнаружив ПОМЕХУ на пути ПОЖИЗНЕННОГО ПРЕЗИДЕНТА, ВЕРНОПОДДАННЫЕ ГРАЖДАНЕ должны как можно скорее УСТРАНИТЬ ПРЕПЯТСТВИЕ. Успешные исполнители будут награждены ОРДЕНОМ ПРОЕЗДА ПОЖИЗНЕННОГО ПРЕЗИДЕНТА и почетной табличкой со словами: «Я облегчил ПРОЕЗД ПОЖИЗНЕННОГО ПРЕЗИДЕНТА». Не допускайте того, чтобы вам нечего было сказать на вопрос вашего ребенка: «А что ты сделал для проезда ПОЖИЗНЕННОГО ПРЕЗИДЕНТА, папа?» Мы в «Ведомостях» говорим: «НЕ ЗАГОРАЖИВАЙТЕ ПРОЕЗД ПОЖИЗНЕННОМУ ПРЕЗИДЕНТУ».
Я огорчился, узнав, что одну собаку застрелили, и еще больше расстроился через несколько дней, когда меня взяли люди ПП и пригласили обсудить это дело в Большом Зале Народа. Однако так и должно было случиться. Как только личности собаковладельцев были установлены, они без угрызений совести принялись спасать свои шкуры, метафорически в случае дипломатов и буквально в случае урожденных маргамонхийцев, и выдали меня как главного заговорщика. Меня проводили в подвал и оставили обдумывать свои неприятности в тесной камере, то есть практически выполнили рекомендацию тети Долорес, которую она давала мне еще с тех пор, как я был мальчишкой. Но я не успел обдумать свое положение. Через десять минут ко мне явился посетитель.
Кроме нашей мимолетной встречи на шоссе, я не видел ПП с тех пор, как мы разделили постель в конце Великой Войны За Народное Избавление, так что меня удивил его меланхоличный вид. В Радиной кровати он казался игривым, даже чуть-чуть развязным, но ПП, которого я увидел в тюрьме, явно был чем-то удручен, и, как мне подумалось, не задержанным проездом. Он, конечно, щеголял внушительным фонарем, но в остальном выглядел не хуже обычного. Что-то другое волновало его.
— Разумеется, это у вас моя… методичка, — сказал он после долгого молчания таким похоронным голосом, что я уже был готов услышать смертный приговор.
— Да? — посмел сказать я, не желая восстанавливать его против себя несогласием.
— Насколько я понимаю, именно поэтому вы… Чем это пахнет? — Он оглядел камеру, очевидно рассчитывая найти в углу что-то мертвое и разлагающееся.
— Это я пахну, — признался я.
Он пристально посмотрел на меня:
— С вами же ничего такого не сделали? Я велел не распускать руки. Но они же рады стараться. Это все американская и английская подготовка. Набрались премудрости у англичан и американцев, теперь руки чешутся применить на практике. Я правда велел им ничего такого не делать. Но вы же знаете, меня никто не слушает.
— Я вас слушаю, — сказал я.
Он наморщил нос и стал хлопать себя по карманам, пока не нашел носовой платок.
— Ужасная вонь. Что же они с вами сделали?
— Нет, это мой нормальный запах. То есть в последнее время.
— Ужасная, — повторил он сквозь платок. — Вы бы одеколоном пользовались, что ли. Современные ароматы маскируют большинство телесных запахов. Моя жена… — Он резко замолчал и рассеянно потрогал пальцем синяк. — О чем я говорил? — сказал он, овладевая собой.
— О вашей методичке.
— Ах да. Американцы, они умные. Они разработали программу обучения на магистерскую степень по управлению бизнесом для людей в моем необычном положении. У меня был урок по финансам. На магистра по СЗМР. Это моя специализация, понимаете. Специализированное Знание Местных Реалий. Мой преподаватель говорит, что на это есть спрос.
Он помолчал, но я не мог придумать никакого ответа, кроме того, что академики нашли интересный иносказательный подход к тому, что обычно называется взятками, и решил, что разговор о взятках — это вовсе не то, чего требует ситуация. Видимо, чувствуя мое неодобрение — абсолютно воображаемое, — ГШ попытался оправдаться.
— Понимаете, это все жена, — сказал он, снова щупая глаз. — Она великая женщина. По-настоящему великая. И очень требовательная. Точно. Именно что требовательная. Она все время от меня что-то требует.
— Я очень рад за вас, — сказал я, довольный, что могу опять вступить в разговор. — Думаю, каждый мужчина стремится к тому, чтобы великая женщина много требовала от него.
— По-моему, вы не понимаете.
— Прекрасно понимаю, — настаивал я, — правда-правда.
— Нет! Я вам говорю, ничего вы не понимаете. Никто не понимает. Никто меня не понимает. Никто не знает, что мне приходится выносить. Проблема в том… — Он ошибочно убрал носовой платок от носа, чтобы вытереть лоб, но быстро вернул его на место. — Понимаете, я должен много зарабатывать, чтобы финансировать эту самую великую женщину. Это тяжелое бремя. Вы даже не представляете, насколько это тяжелое бремя. — Он явно не помнил меня по Большой Кровати Радости, что, в общем, и к лучшему. Вряд ли его воодушевил бы образ, который вызвали у меня в уме его слова. — Меня никто не ценит, — заключил он траурным тоном.
— По-моему, вы слишком уж строго к себе относитесь, — участливо сказал я. — Я вас ценю. Я вас очень сильно ценю.
