Чарльз Дэвис - Большой секс в маленьком городе
На выгул всех этих собак уходило много времени, но у государственных служащих на Санта-Маргарите-и-Лос-Монхес есть неписаный закон (характерный, насколько я понимаю, и для сильноразвитых государств), по которому невозможно застать двух чиновников за работой одновременно, так что у меня всегда хватало свободного времени, которое раньше я тратил на то, чтобы сочинять эти истории. Однако из-за выгула собак у меня не осталось времени для писанины и еще меньше для бюрократии, и часто я целый день проводил на ногах. Это была нелегкая работа, от которой у меня разработались массивные икроножные мышцы и мощные предплечья, как у тропического супермена, но в финансовом смысле благодарная, и, если бы меня не обуяла жадность, это могло бы продолжаться бесконечно.
Однажды, когда я вышел на восьмую прогулку в день и уже начал уставать, мне стукнуло в голову, что было бы здорово как-то автоматизировать выгул собак. Как бы я ни любил гулять, ежедневный километраж уже казался мне довольно утомительным, даже если я выгуливал нескольких собак за раз, и к вечеру я так уставал, что мне еле хватало сил поднять стакан с пальмовым вином. Машину я не мог себе позволить. Даже с учетом моего возросшего благосостояния я еще не вошел в разряд автовладельцев. Но на пару роликовых коньков я наскреб.
Сначала все шло как по маслу. Прицепившись к двум-трем собакам, я разъезжал взад-вперед по шоссе, рассекая воздух, лавируя между отдыхающими, сияя как медный грош. А если это оказалось так просто, зачем ограничиваться группой из двух или трех собак? Если выгуливать дюжину собак одновременно, можно набрать вторую клиентуру, потому что к тому времени я уже был так хорошо известен, что превращался в новую привычку. На роликах я мог бы выгулять всю свору до завтрака. Мне было нужно только попросить клиентов, чтобы они доставили собак в назначенное место и время. Продолжить до обеда, и я смогу удвоить количество клиентов. Утроить, и я стану богатым человеком.
Не знаю, случалось ли вам ехать на роликах за связкой из десятка разных собак. По зрелом размышлении, едва ли. Как бы то ни было, я не могу от всего сердца рекомендовать вам этот опыт. Собаки не отличаются индивидуализмом. Любящий хозяин может утверждать, что его Бобик выказывает острый ум и удивительно независимый характер, но я вас уверяю, это в большинстве своем стадные животные — то есть я хочу сказать, собаки. Если одной вздумается лизнуть тебя в нос, то и все за ней. Другой захочется пометить территорию, и вся компания задирает ноги. Оставь Ньюхауса где-нибудь рядом со своей ногой, и тринадцать пыхтящих донжуанов будут наперебой запрыгивать лапами тебе на плечи. А как только какая-нибудь сопливая псина решит выложить остатки вчерашнего ужина, то вся компания пристроится к твоим сандалиям. Выгуливание своры собак — не самое лучшее средство поддерживать личную гигиену на высоком уровне. Даже когда я стал заворачивать ноги целлофановыми пакетами, а на голову наматывать полотенце вроде тюрбана, я возвращался с прогулки, воняя, как последний фонарный столб. А что касается роликов, то они и вовсе не поддаются описанию, их приходилось очищать едким натром дважды в неделю.
Посторонние люди стали странно на меня посматривать. Друзья перестали заходить в гости, а на мои приходы реагировали натянутым радушием и демонстративно раскрываемыми окнами. Рада «мыла голову» по шесть раз на день, а Бэгвеллы рано ложились спать — насколько я понял, сразу после завтрака. Что касается Дома Низких Женщин, то они дали мне понять, что они не настолько низки, хотя, если вы спросите меня, совершенно необоснованно, при условии что я просто проходил мимо. Полицейские переходили на другую сторону при моем появлении. А еще я вам клянусь, что по крайней мере дважды в моем присутствии завяли цветы. Единственные существа, среди которых я пользовался безоговорочной популярностью, это были собаки моих клиентов и Мальчики, заходившие по вечерам на огонек, чтобы оценивающе принюхаться и выпить пива, которое я теперь мог себе позволить вместо пальмового вина. Это была не та светская жизнь, о которой можно мечтать, но мною полностью овладела жадность. Конечно, если бы все продолжалось так и дальше, меня бы подвергли полному остракизму и мне пришлось бы всю оставшуюся жизнь общаться только с Мальчиками, однако жажда наживы застила мне глаза, скрывая эту ужасную истину.
Ну и что, что от меня несло? Я шел к богатству семимильными шагами. Кому какое дело, если раздраженные матери грозили капризным детям, что за ними придет Собачник? Какая мне разница, что меня выгнали с церковной службы и велели сидеть снаружи? Ну и пусть, что меня сторонились, что я стал современным прокаженным, который был бы вынужден звенеть колокольчиком для предупреждения, если бы передо мной не бежал мой запах. Я мог заплатить за собственное удовольствие. Мне не нужно было снискивать расположение самого себя. А если некоторые не желали, чтобы им платили за мое удовольствие, то деньги составляли мне компанию.
Мой матрас так распух, что через месяц нового режима работы мне понадобилась стремянка, чтобы залезать в кровать. Я испытывал большое удовлетворение, когда лежал там ночью, касаясь носом стропил, и слушал шелест банкнотов, когда ворочался, ворочался и ворочался, и мне снился столб денег, который когда-нибудь достанет до звезд. Иногда ночью мне виделось, что деньги — это огромная лестница, по которой я поднимался все выше, выше и выше, пока вся твердь небесная не засверкала у меня над ушами, а жалкие нищие на земле наверняка позадирали головы, чтобы подивиться на эту сверкающую в небесах новую великолепную планету, которую делают блестящей расстояние и богатство. Кому нужна лестница в небеса, когда можно построить свою лестницу из кипы денег?
Так это продолжалось до того дня, когда я рассекал по шоссе, намотав на запястье семнадцать поводков, мы сделали поворот — и кровь застыла у меня в жилах. Это не фигуральное выражение. Меня буквально как будто набили льдом. Кот тоже не казался особенно радостным.
Я всегда отдавал себе отчет в том, что это возможно, но мне столько раз везло, что я стал беспечным. В конце концов, кошки домашние животные, они лишь изредка отваживаются помучить кого-нибудь мельче себя в нижних уровнях леса, что, кстати сказать, очень похоже на людей. Они не будут торчать посреди шоссе на палящем солнце, если известно, что этот отрезок асфальта патрулирует свора собак. Как правило. Но этот кот не помнил о правилах и сидел на бетонном разделителе, вылизывая гениталии непростительно провокационным манером. Даже в тот момент, когда авангард моей своры поднял носы, нюхая воздух, я попробовал уговорить себя, что все обойдется. Не может быть, чтобы кот оказался так глуп и остался у них на виду. Кот должен убежать за спасением в лес. Он должен залезть на дерево. Возможно, случится небольшая кутерьма, но не более того. Я ошибся. Кот ничего не был должен, и «кутерьма» могла превратиться в нечто гораздо большее.
