Подари мне эдельвейс. Мой любимый ботаник - Евгения Смирнова
Некоторое время она так и сидела на белой эмали, а горячие струи летели сверху, заставляя закрывать глаза и видеть перед собой лицо Ивана. Наконец, она поднялась и закрутила вентиль. Вода капала с длинный, казавшихся медовыми волос. Она шагнула на мягкий пушистый коврик и завернулась в полотенце, выданное ей в первый же день по приезду к Софико и Вано. «Вассо?! Вассо Баринов!»
Она тряхнула головой, отгоняя мысли о нем, и решила, что больше не будет думать и плакать по тому, кому оказалась не нужна.
Она вышла из ванной и быстро пробежала в свою комнату. Надев приготовленное белье и одежду, она тщательно вытерла волосы и прошлась по ним увесистой щеткой-расческой. Затем взбила их руками, и волосы тут же закрутились в крупные кольца. Поняв, что зверски хочет есть, Мила уже готова была спуститься вниз, но все же мельком кинула взгляд на зеркало в витой серебристой раме и остановилась. На чрезмерно бледном лице красовались припухшие глаза и красный нос. Тетя Софико сразу поймет, что она плакала, но дядя… Мила снова распахнула чемодан и выудила оттуда небольшую косметичку. Высыпав все ее нехитрое содержимое на кровать, она схватила пудру, которой пользовалась крайне редко, и стала лихорадочно тереть по носу и векам спонжиком. Окончив, она снова взглянула в зеркало, и, решив, что дядя Вано точно ничего не заподозрит, кинула пудреницу в косметичку и пошла вниз.
На кухне стоял невероятный аромат кофе с пряностями и выпечки. На большом круглом столе, покрытом светлой скатертью в мелкий цветочек, в центре красовалось внушительное блюдо с пирогами, фарфоровый кофейник под стать скатерти, три пары чашек с блюдцами и несколько прозрачных вазочек на длинных ножках с разноцветным вареньем. Судя по цвету и запаху, Мила решила, что, варенье из грецких орехов, клубничное и абрикосовое. Рот тут же наполнился слюной, а в животе заурчало. Но на кухне никого не было, голоса дяди и тети раздавались где-то в глубине дома.
– Софико! – громко провозгласил Вано. – Моя мама предупреждала меня, что не стоит на тебе жениться! Ты же вообще не умеешь гладить рубашки!
– Это я не послушала свою мудрую маму! – раздался голос Софико. – И теперь страдаю. Как же я страдаю!
Тетя Софико влетела в кухню темнее тучи, увидела Милу и тут же расплылась в улыбке.
– Девочка проголодалась! – всплеснула руками добрая женщина. – А ты тут со своей рубашкой!
– Нет, ничего, – запротестовала Мила, – я совсем не голодная.
– Так корми ребенка! – за спиной раздался громогласный голос дяди Вассо.
– Я не ребенок, – автоматически ответила Мила.
– Софико, ты, что голодом ребенка морить решила, э? – дядя не обратил на Милен слабый протест никакого внимания.
– Бегу, Вано, бегу, – засуетилась Софико, совсем не став протестовать.
На столе плюс к пирогам и варенью появилось большое блюдо с мясом, от которого желудок девушки скрутило в трубочку, Миле показалось, что она сейчас съест все до последней крошки. И картошка. Ароматная, дымящаяся, присыпанная ярко зеленой зеленью и лучком. И довершил картину домашний сыр, нарезанный большими толстыми ломтями, белый с яркими пятнышками пряностей и разноцветного перца.
– И это все на завтрак? – изумилась Мила.
– Моя Софико знает толк в еде, – гордо сказал Вано, и обнял жену за плечи, – если в поселке свадьба или именины, то без Софико никто не обойдется.
Приходят, просят и она идет. Вот так, э!
Тетя Софико, не обращая внимания на похвалы мужа, стала наполнять большие тарелки едой. Мясо, картошка, сыр и побольше мелко нарубленной зелени. Мила уставилась на поставленную перед ней тарелку, засомневалась, ведь это плюс кило, не меньше, потом вздохнула и с жадностью принялась за еду.
Дядя Вано быстро позавтракал и отправился по делам, надо было купить доски, чтобы поправить беседку. А Тетя Софико и Мила сидели на веранде на плетеных креслицах, смотрели на вздымающиеся волны и пили только что сваренный кофе.
– Арик звонил сегодня утром, – вещала Софико, – сказал, что операция прошла успешно, теперь реабилитация предстоит непростая мальчику, но он справится! – утвердительно сказала женщина.
– Дай Бог, – тихо сказала Мила.
– А все благодаря нашему Вано, – Софико расплылась в улыбке, – без него бы в Германию мы отправить Арика младшего не смогли.
Мила молчала. Софико повернулась к ней, потрепала по белоснежной щеке и сказала:
– Не грусти, девочка, что твое – от тебя не уйдет. Он хороший наш Вассо, просто запутался немного.
– Запутался, – горько усмехнулась Мила.
– Ты знаешь, пять лет назад он моего Вано просто с того света достал.
Мила с тревогой посмотрела на тетю Софико.
– Да, да! Тогда гроза большая была, молния прямо в дом наш ударила. Все горело, все соседи тушили, но все напрасно было. Так в одну ночь мы на старости лет остались без всего. Соседи нас, конечно, приютили, но всю жизнь ведь в приживалах не будешь куковать. Денег у нас совсем не было, строить новый дом не на что было. Вано мой тогда меня позвал и сказал, что он решил землю нашу, на которой еще его родители жили, продать. А я ему говорю – куда же мы денемся с земли предков наших, ведь и детишек же нам Бог не дал. А Вано тогда в первый раз в жизни заплакал и говорит: «Прости меня, Софико, и пусть мать с отцом твои простят на том свете, что не выполнил я своего обещания, что оставил их дочь на склоне лет без крова».
– И что дальше было? – хлюпнула носом Мила.
– Поплакали мы с ним вместе, и пошли по соседям землю свою продавать. Только время тогда тяжелое, голодное было. Никто купить не мог.
– Неужели совсем никто не мог?
– Я думаю, девочка, что не хотели, боялись. Погорельцы мы, плохая примета это. Пришли к Арику последнему, уже ни на что и не надеялись. А тут Вассо. Он тогда приехал в наш глухой поселок от шума и параций этих проклятых спрятаться.
– Папарацци, – машинально поправила Мила.
– Ага, их самых. Так вот, – продолжила тетя Софико, – он наш разговор услышал и говорит, что согласен купить, что место ему наше очень понравилось. Пришел, посмотрел, и они с Вано руки пожали. Вроде все как мы хотели, а я все реву, никак не остановлюсь. Все-таки всю жизнь здесь прожили. А Вассо и говорит: «Я, тетя Софико, жить здесь постоянно не буду, в Москве у меня работа, так что раз в год едва ли выбраться смогу. Живите, говорит, тетя Софико с дядей Вано в доме, как и прежде. За хозяйством смотрите». Так мы здесь и остались.
– А дом? – спросила Мила.
– Дом быстро построили, за год. Вассо хотел мастеров
