Невеста из империи Зла - Эльвира Валерьевна Барякина
Алекса Константин Эрнестович ревниво оттирал:
— Вы, товарищ иностранец, пойдите помогите свидетелю! А то он без вас совсем замучился.
Свидетель между тем по очереди передавал гостям микрофон и требовал произнести тост.
— А теперь слово предоставляется теще! Кстати, мы с ней уже помирились. Тамара Яковлевна — замечательная женщина! У нас с ней много общего: мы оба любим телевизор!
Расчувствовавшись, теща подняла рюмку и начала путано объяснять Мише, как ему повезло с женой.
— Горько! — закричали гости.
«Возглас «Горько!», — отметил в своем блокноте Алекс, — означает, что гостям очень хочется посмотреть на поцелуй молодоженов. Услышав эту команду, жених и невеста встают и целуются до тех пор, пока тостующий не скажет «Сладко!». Иногда процедура длится несколько минут.
Примечание: спросить Мишу, что он при этом чувствовал».
Наконец очередь дошла и до Константина Эрнестовича. Из уважения к патриарху все притихли — даже Мишина родня из Пучежа, которая видела прадедушку первый раз в жизни.
Константин Эрнестович величественно поднялся и, прислонив микрофон к уху, громко закричал:
— Уважаемые молодожены! Я желаю вам только одного: хорошего маленького ребеночка. Миша! — обратился он к жениху. — Если родится мальчик, называй его как хочешь. А если девочка, то обязательно назови как Ленину прабабушку — Ксения Кузьминична.
Реакцию Лены было трудно передать. Она побледнела как простыня, вскочила, потом вновь осела на стул.
— Михайловна она будет! Михайловна! — громко возмутилась свекровь. — А Кузьминичн нам не надобно!
На Мишу Лена старалась не смотреть.
После поздравлений и обильного ужина свадьба разделилась. Молодежь отправилась в вестибюль танцевать, а старшее поколение, выкушав еще немного водочки, осталось в зале петь под баян. Солировал, разумеется, Константин Эрнестович. Благо дело, отсутствие слуха ему с лихвой компенсировал трубный глас.
— Пааахрррр дикимхррр степямхрррр Забайкальяхрррхррр, — неистово орал он с каким-то антимузыкальным похрюкиванием.
Бабушка вторила ему, также не попадая в ноты:
— Брядягяяяяя судьбу пряклиняяяяяяяя, тащилсяяяя с сумой на плячяяяяях...
Мишина родня из Пучежа текста песни не знала и потому лишь ритмично повторяла: «Да-да-дадада», дирижируя вилками.
Лишь новоиспеченная свекровь не участвовала в концерте: припав к сватьиному плечу, она горько всхлипывала: ей было ужасно обидно, что Миша не сказал ей, что она скоро станет бабушкой.
Тем временем на танцплощадке происходили не менее драматические события. Ленина двоюродная сестра вдруг воспылала особым чувством к Жеке и каким-то волшебным образом забралась к нему на руки.
— Ах, кружите меня, кружите! — восторженно голосила она.
Выпучив глаза, Жека мужественно тащил на себе даму, но потом его повело в сторону и он с грохотом обрушился на вешалку с одеждой.
— На ногах устоять не может, а все туда же: хочет девушкам нравиться! — кричала двоюродная сестра, выбираясь из-под чужих пальто. Но Жека уже ничего не слышал: он сладко спал, уткнувшись носом в чью-то шубу.
— Наверное, у Лены родится мальчик, — сказала Марика Алексу.
— Почему ты так думаешь? — спросил он.
— А есть такая народная примета: если свидетель упьется раньше жениха, то это к мальчику.
На первую брачную ночь теща решила предоставить семейное гнездо детям, а сама с отцом напросилась в гости к родственникам.
Но прадедушка Константин Эрнестович спутал молодоженам все планы. Когда-то давным-давно он был прописан в федотовской квартире и потому относился к ней как к собственной вотчине.
— Вы поймите, мне девяносто шесть! — возмущенно напомнил он. — Я могу спать только в своем старом доме. А если вы меня куда-нибудь отправите, у меня по дороге может случиться ишемическая болезнь!
— Пусть переночует в родительской спальне, — страдальчески поморщилась Лена.
Миша представил себе первую брачную ночь с прадедушкой за стеной.
— Квартира ваша…
Но пока теща стелила прадедушке постель, он взял и уснул в своей бывшей комнате — как раз на брачном ложе молодых.
Пытались разбудить — бесполезно.
— Слушай, Миш, перенеси его к нам! — прошептала теща. — Он так напился, что все равно ничего не почувствует.
Кряхтя, Степанов принял старичка на руки — тот только всхрапнул, как конь.
В три часа ночи Миша вдруг почувствовал, что к ним в постель лезет кто-то третий. Лена тоже вскочила, прижимая простыню к груди.
Оказалось, что прадедушка пробудился, сходил в туалет, а потом по стародавней привычке вернулся на свою кровать. То есть в Ленину спальню. Пришел, пододвинул Мишу, упал и уснул.
— Сейчас я его обратно отнесу, — пообещал Степанов перепуганной супруге.
На этот раз он обращался с прадедушкой далеко не так бережно. Просто вскинул его на плечо и понес. Даже пару раз о косяк стукнул.
— Ну что, спит? — с тревогой спросила Лена.
— Спит.
Миша был зол на весь мир.
— Знаешь, я буду верен тебе до конца жизни, — пообещал он жене. — Еще одной свадьбы я точно не переживу.
ГЛАВА 24. С КЕМ ОСТАНЕМСЯ?
Марика так и не сказала о своем замужестве ни Свете, ни родителям. А вот маму Алекса пришлось поставить в известность: для регистрации брака требовалось письмо секретаря штата, которое могла раздобыть только она.
Собравшись с духом, Алекс позвонил домой:
— Мам, ты только не паникуй раньше времени, ладно?
Но мама и не думала паниковать.
— Ну, все с тобой понятно, — выслушав его, сказала она. — Как у вас там погода? Не холодно?
Алекс ожидал чего угодно — крика, слез, упреков, — но никак не полного равнодушия. Впрочем, оно было понятно — он уже раз в третий пугал маму женитьбой. Но на этот раз Алекса задело, что кто-то может расценивать его намерения как шутку.
— Мам, я и вправду собрался жениться. И нам с Марикой очень нужна твоя помощь.
И тут до мамы дошел смысл сказанного. Ее сын был абсолютно серьезен: он действительно хотел связать свою судьбу с какой-то русской.
— Ты уверен, что это сделает тебя счастливым? — робко спросила она.
— Я уверен, что буду несчастен, если не сделаю этого. Мама, ты должна сходить в канцелярию штата и получить письмо, в котором говорится, что я неженат. Ты сделаешь это?
— Да, конечно… Но… Как ты себе представляешь вашу жизнь?
— Сразу
