Кровавая заутреня - Нина Алексеевна Левина
К началу лета Кати совсем оправилась, она подолгу гуляла под руку с Алексеем и больше не вздрагивала, когда он ненароком прикасался к ней, убирая локон с шеи или накидывая шаль на плечи. Глаза её снова лучились и часто встречались с глазами Алексея, и тогда Кати вспыхивала и отводила взгляд, не в силах совладать с волнением и всё ещё боясь сделать шаг навстречу мужу. Иногда она навещала дочку, наблюдала как та тянется к ней ручками и смеётся, но всегда с тревогой всматривалась в черты её лица, боясь увидеть там уродливые тени прошлого. Алексей тогда утверждал, что дочка похожа на неё, но ему возражала Ульяна Назаровна, привязавшаяся к внучке и считавшая, что та точная копия её Панкратушки в молодости.
В Тополиное часто приходили письма от Глафиры Николаевны, матушки Алексея, где она пеняла сыну, что до сих пор не знакома с его избранницей, и в середине июня чета Громовых отправилась в Громовку. Это было так волнительно — весь день ехать вдвоём в открытой коляске. Кати снова была весела и хороша, как прежде. От её близости и весёлого смеха у Алексея кружилась голова. Он любовался своей Катенькой и незаметно, когда она отворачивалась, касался губами её шеи. Во всяком случае он думал, что незаметно. Каждое его прикосновение обжигало Кати и волновало её, ей хотелось броситься Алексею в объятия, сказать, как любит его, но она не решалась. Ночью они остановились на постоялом дворе. Бойкая служанка провела их в отведённую комнату с широкой кроватью и ушла, оставив на столике свечу. Отсветы пламени плясали на щеках Кати и её приоткрытых губах, отражались в тёмных глазах, манили в мир любви и ночных сказочных грёз. Она подошла к Алексею и встала напротив него, в смущении опустив голову. Он понимающе усмехнулся, поправил выбившийся из причёски локон и тихо спросил:
— Мне попросить отдельную комнату?
— Не надо, Алёша, — прошептала она, прижимаясь к его груди и поднимая пылающее лицо. — Больше не будет отдельных комнат…
Этой ночью Алексей и Кати стали настоящими мужем и женой. С постоялого двора они уехали только через два дня. Счастливые, напоенные любовью, заново нашедшие друг друга. Призраки прошлого больше не стояли между ними, лишь иногда проносились едва заметными тенями, на мгновение отражаясь в глазах.
Весёлые и оживлённые, с сияющими лицами, Кати с Алексеем прибыли в Громовку, и Глафира Николаевна тихо радовалась за сына, наблюдая с какой любовью молодые супруги смотрят друг на друга. Был только один момент, который она не могла понять. Почему ни Алексей, ни Кати не любят говорить о внучке и обходят эту тему стороной. Глафира Николаевна приписывала это стыду молодых, которые, по её подсчётам, согрешили весной, до отъезда Алёшки из Варшавы. Но теперь-то чего стыдиться, коль всё закончилось браком? Мать Алексея вздыхала, с улыбкой качала головой и ни о чём не догадывалась. В Громовке счастливые супруги пробыли до осени и вернулись в Тополиное, пообещав приехать как можно скорее. А в начале зимы Кати сообщила Алексею, что летом он станет отцом…
В память о забытых страницах истории и всех от века почивших воинов, служивших во славу своего Отечества…
Послесловие
О Варшавской заутрене (в некоторых источниках используется термин «Варшавская резня») я узнала случайно, работая над рассказом о Дмитрии Неверовском, герое войны 1812 года. В его биографии упоминается штурм Праги под командованием великого полководца Александра Васильевича Суворова, и мне захотелось узнать об этом событии больше. Штурм Праги вывел меня на Варшавскую заутреню, о которой я раньше ничего не слышала. Изучив материалы из разных источников по этим событиям, я приступила к написанию книги. Воображение писателя создало семью Кайсаровых, Алексея Громова и его друзей — обычных людей, которым предстояло пройти сквозь гущу жестоких событий.
Моих главных героев не существовало в реальной жизни, но подобная судьба могла быть у людей, которым довелось находиться в Варшаве в 1794 году. Например, действительно во время богослужения практически в полном составе был уничтожен третий батальон Киевского гренадерского полка, к которому я приписала братьев Авиновых. А воспоминания будущей няни императора Николая I Евгении Вечесловой, находившейся в те дни в Варшаве, послужили для воссоздания картины расправы над гражданскими лицами. Также меня впечатлила история беременной Прасковьи Гагариной, взятой в плен вместе с пятью детьми. Её муж, генерал Гагарин, был растерзан толпой, а самой женщине пришлось рожать в неволе и ждать прихода наших войск. При этом я постаралась быть беспристрастной и показать, что пострадал тогда не только русский гарнизон, но и большое количество поляков, дружелюбно настроенных к русским и объявленных врагами восстания. По этому поводу скажу более. В варшавской Праге установлен железный крест в память о погибших жителях во время штурма Суворова. На табличке написано: «Погибли, потому что были поляками». Справедливости ради, полякам не мешало бы установить где-то неподалёку ещё один памятный знак жертвам 1794 года с надписью: «Погибли, потому что дружили с русскими».
Есть один момент, о котором я бы хотела сказать отдельно. В материалах о Варшавской заутрене упоминаются две версии выхода из Варшавы генерала Игельстрома. Одна предполагает, что он находился среди тех, кто с боем сумел пробиться к пруссакам. А согласно второй версии, Игельстрома, переодетого слугой, вывезла из Варшавы его любовница Гонората Залусская. Учитывая, какие последствия имела безалаберность и недальновидность генерала, приведшая к ужасным последствиям, я выбрала худший вариант.
Не перестаю восхищаться военным гением Суворова. Пожалуй, работая над книгой, я наиболее ясно осознала его человеколюбие и поняла, почему многие мечтали воевать именно под его командованием. Стремительная победа над врагом на поле боя была залогом малого кровопролития, и Суворов чётко следовал этому принципу. Закончу словами великого полководца из его «Науки побеждать». «…Бодрость, Смелость, Храбрость, Победа! Слава, слава, слава!»
При написании романа я пользовалась следующими источниками:
«Наука побеждать» А. В. Суворов; «Записки Сергея Алексеевича Тучкова»; «Гений войны Суворов» А. Замостьянов; атлас карт
