Сара Ларк - Остров надежды
Дуг попытался что-то понять в этой истории, но, располагая лишь обрывками разговора, это было нелегко. В конце концов, он задал свой вопрос.
— Она называет себя Нэнни, а в последнее время Королева Нэнни, — с готовностью объяснил плантатор из центральной части острова. — Для людей из племени ашанти она слишком невысокого роста, но очень крепкая. Ее саму поймали вместе с братьями на Берегу Слоновой Кости и доставили на ферму на северном побережье. Там ребята провели пару лет. Так что они не сразу убежали, как говорит Кинсли. Но затем что-то там произошло, и они исчезли — мерзкое дело. Год спустя при нападении на ферму они убили целую семью плантаторов. Ферму они сожгли, чем, в принципе, все уже сказано о так называемых маронах из Виндворда. Братья и девушка — при этом она сыграла очень важную роль, заставив всех этих мерзких парней держаться заодно, — собрали всех маронов в горах и подчинили себе уже имевшиеся группировки. Говорят, что у них наверху в горах Блу-Маунтинс есть целые города, и они распределили территорию между собой. Нэнни сидит в Портланд-Пэрише, или, как они сейчас его называют, в Нэн-ни-Тауне, с братом по имени Квао. А тот, второй, со странным именем...
— Аккомпонг, — помог ему Кинсли.
— .. .находится на юго-западе. А Кудойе, самый большой мерзавец, торчит в селении под названием Сент-Джеймс-Пэриш. Оттуда, сверху, они и действуют — нападения, убийства, грабежи. Грэнни Нэнни, кажется, особенно любит полевых ниггеров, она освободила уже восемьсот рабов.
Дуг удивился.
— Но если всем так доподлинно известно, где они находятся, почему их не выкурят оттуда? — спросил он больше из интереса, чем из любви к воинственным предприятиям. Будучи ребенком, он воспринимал жизнь маронов как нечто романтическое, но знал, что его отец, как и другие плантаторы, беспощадно воевал с ними там, где только удавалось добраться до них.
— Сначала надо суметь, а потом смеяться! — ответил плантатор с севера. — Ну да вы не можете этого знать, вас тут долго не было. Хотя многое тут совсем не изменилось за последние годы. Джунгли во внутренней части острова очень густы, горы недоступны. Каждая вылазка опасна, тем более что эти парни знают эту область, как карман своей жилетки. Кроме того, они очень хитры. Этот город, Нэнни-Таун... О да, все знают, где он находится! На реке Стоуни-Ривер, точнее говоря, в верхней части течения на горном перевале. И они сверху видят сразу же, если кто-то приближается к ним. Поселение практически неприступно.
— Значит, попытки уже были? — спросил Дуг.
Плантатор злобно рассмеялся.
— Еще бы, мальчик мой! Более чем несколько раз, то есть всегда, когда они особенно жестоко нападали на какую-то плантацию. Вы бы это видели — все, что не сгорело, плавало в крови! Но до сих пор все кончалось неудачей. Чаще всего люди просто не пробиваются к поселку. Пару патрулей мароны заманили в засаду и стерли в порошок.
Дуг посчитал это странным, но, казалось, на его острове действительно происходило что-то вроде войны. И когда-нибудь, наверное, с этим придется столкнуться. Причем он сам скорее бы попытался договориться с маронами, чем воевать с ними. Дальновидные белые всегда вели переговоры с беглыми рабами. Пытаться уничтожить их, было делом бесперспективным, мирное же сосуществование казалось намного разумнее. Хотя, конечно, изначально не стоило доводить черных до страшного гнева, чтобы среди них не появились такие, как Грэнни Нэнни, Аккомпонг, Квао и Кудойе.
Перед тем как он, наконец, смог упасть в свою постель, Дуг столкнулся еще с одним человеком, который напомнил ему о собственной проблеме, связанной с разгневанным рабом. Когда собрание в комнате для курения разошлось, и Нора Фортнэм тоже попрощалась с дамами, он встретил в коридоре перед жилыми помещениями своей семьи Маану. Она хотела убежать от него, но Дуг уже узнал ее.
Он сразу после банкета проскользнул в кухню, чтобы поздороваться с Адвеа, и, конечно же, повариха, всхлипывая, не только обняла его, словно вновь обретенного сына, но и поспешно рассказала ему все новости за последние четырнадцать лет, вернее, попыталась рассказать. Многое из ее рассказа Дуг не запомнил, понял лишь то, что ее дочь Маану служит новой хозяйке в качестве горничной. Адвеа гордилась этим, а Дуга не удивило повышение девушки в должности. Маану с детства была очень смышленой. А теперь она выросла и стала еще и настоящей красавицей.
Дуг остановил ее.
— Маану! Не убегай же! Дай мне хотя бы посмотреть на тебя, если не хочешь говорить со мной! Ты... ты же знаешь, кто я?
Маану кивнула, но взгляд ее был сердитым.
— Конечно, баккра Дуг, о том, что вы вернулись, уже чирикают все воробьи на крышах. И, разумеется, я буду говорить с вами, если вы этого желаете.
Она сделала книксен.
Дуг потер висок. Такое же отношение, как и со стороны Аквази. Но все же Маану говорила правильными фразами.
— Маану, что с вами случилось? Я перед этим встретил Аквази. И он... ведет себя...
— А вы ожидали танца дружбы? — хмуро спросила Маану. — После того, что вы сделали?
Дугу захотелось схватить ее за плечи и потрясти.
— Я же ничего не сделал...
— Вот именно! — сердито сказала Маану. — А если вы сейчас хотите что-то сделать для Аквази, то оставьте его в покое! Ему и без того тяжело.
— Ну почему же он остался? — беспомощно спросил Дуг. — Я думал... то есть мы всегда думали, что он ушел к маронам. Почему он не сбежал?
Молодой человек вспомнил об изувеченной спине Аквази. Мальчик, которого он знал, не потерпел бы этого.
Маану сердито взглянула на него.
— Может быть, потому, что не хотел, чтобы ему ко всему прочему еще и отрубили ногу! Дело в том, что это очень распространенное наказание за бегство, баккра Дуглас! Если, конечно, плантаторы поймают беглого раба, а они их ловят почти всегда. Черт возьми, можно подумать, что ты все еще глупый ребенок, которого когда-то отослали подальше отсюда!
Маану повернулась на каблуках и действительно убежала от него — при этом она чуть не наткнулась на Нору, которая стояла на площадке лестницы и слушала их разговор. Но все обошлось: Нора спряталась за колонну, а Маану не смотрела ни налево, ни направо, когда мчалась вниз. Ей нужно было принести воду — праздник закончился, а ей предстояло раздевать свою хозяйку и готовить ей постель.
Нора уже сидела за своим столом для причесывания, когда Маану вошла в комнату. И снова хозяйка и служанка вынуждены были прятать друг от друга свое волнение, пока Маану распускала Норе волосы и наконец-то освобождала ее от корсета.
Молодая женщина подумала, что лучше прямо спросить у служанки или пасынка о разговоре, который она подслушала на лестнице. Конечно, можно было все оставить так, как есть, но ее разбирало любопытство. Маану и Дуг о чем-то спорили, но между ними чувствовалась какая-то близость друг к другу — слишком большая близость для хозяина и рабыни. И Аквази тоже был каким-то образом с этим связан — естественно, ведь они все выросли на кухне, под чутким руководством Адвеа. Нора видела, как сердечно здоровались повариха и Дуг: для него она, очевидно, была чем-то большим, чем просто нянькой. И Аквази тоже говорил по-английски так же хорошо, как Маану, — Нора уже давно задавала себе вопрос, почему Маану служит в доме, а Аквази послали работать на плантацию. Вообще-то это было не похоже на хозяев: смышленых детей рабов, которые родились на плантациях и говорили по-английски лучше, чем их родители, в большинстве случаев оставляли работать в качестве домашних слуг или посылали на конюшни. На поля отправляли мужчин и иногда женщин из Африки.
