Сара Ларк - Остров надежды
— Вы не скажете? Вы не предадите меня? Иначе этот... баккра пошлет меня на плантации, как... — Дрожь Маану не унималась.
— Как Аквази? — спросила Нора. — Да успокойся же ты, Маану, я этого никому не скажу. Но сейчас ты должна выложить мне все. Откуда у тебя эти знания и умения, у тебя и Аквази?
И какое это имеет отношение к молодому баккра? Я подслушала вас, Маану, когда вы спорили.
Та глубоко вздохнула. Ей понадобилось некоторое время для того, чтобы прийти в себя, но затем она с готовностью рассказала:
— Баккра Дуг и Аквази всегда были вместе. У мамы Адве и потом, позже, когда у Дуга был домашний учитель. Тот особенно не заботился ни о чем, он считал всех ниггеров дураками, а Аквази всегда находил, чем заняться: он стоял над ним с опахалом или приносил освежающие напитки. И при этом, конечно, смотрел Дугу через плечо и видел, что тот делает. Позже, когда немножко подросла, я восхищалась мальчиками и бегала за ними, как собачонка. При этом я тоже кое-чему научилась, но, конечно, узнала не так много, как Аквази. Он же всегда был возле Дуга, когда тот выполнял домашнее задание. Аквази очень хорошо считал, а Дугу больше удавалось писать.
Нора могла себе это представить. Половину домашних заданий за Дуга выполнял его юный раб.
— Они очень сдружились, правда? — спросила она.
Маану кивнула.
— Они были друзьями, более того, они были словно братья, а затем, когда Дугу исполнилось десять лет, баккра подарил ему Аквази.
— Он... что? — с ужасом спросила Нора.
— Подарил, миссис. Аквази был ниггером Дуга, — подтвердила Маану.
— Но... но это же ужасно!
Нора потерла виски. Это было невозможно представить: подарить на день рождения одному ребенку другого! Мальчик, который должен был стать владельцем своего друга!
— Но эти двое не считали происшедшее чем-то ужасным, — рассказывала дальше Маану. — Наоборот, они были в восторге. Теперь они словно стали настоящими братьями, сказали они, и отныне не должны разлучаться никогда. Теперь они все будут делать вместе... Они были очень счастливы.
— А затем поссорились? — предположила Нора.
Маану покачала головой.
— Нет, они никогда не ссорились. Но они потеряли осторожность. Как бы там ни было, баккра обнаружил, что Аквази умеет писать и читать. Я при этом не присутствовала, к счастью, я была больной, и мама Адве держала меня на кухне. Иначе баккра, возможно, покарал бы и меня тоже. Я точно не знаю, что там произошло, но Дуг затем очень скоро уехал в Англию. А Аквази... Сначала его посадили под замок и избили. Он сидел один, в темноте, без воды. Я еще помню, что он кричал и плакал всю ночь. Он звал Дуга, они вдвоем были неразделимы, они даже спали в одной комнате. Аквази умолял Дуга помочь ему...
Нора сжала губы.
— Но Дуг этого не сделал, — сказала она немного погодя.
Маану покачала головой.
— Он оставил Аквази в беде, — презрительно сказала она, — он предал его.
Глава 4
Разоблачения Маану наложили отпечаток на отношение Норы к своему пасынку, что сама она считала достойным сожаления. Дуглас в тот рождественский вечер показался ей очень симпатичным, она впервые действительно почувствовала интерес к разговору на таком празднике. А теперь стала сторониться его, когда он приглашал ее на совместные верховые прогулки или находил для нее редкие растения, названия которых, к удивлению мачехи, знал наизусть. При этом сначала Нора питала надежду, что в его лице, наконец, найдет себе союзника. Отношение Дуга к черным рабам однозначно отличалось от взглядов его отца, несмотря на то, что произошло тогда между ним и Аквази. Молодой человек в первую же неделю своего пребывания дома несколько раз поссорился с Элиасом — например, когда хозяин послал своих рабов на плантацию на следующий день после Рождества.
— Один-единственный день? Ты даешь им один-единственный день для празднования самого великого христианского праздника? Неудивительно, что они так неохотно идут на богослужение и больше практикуют верования обеа! А у домашних рабов вообще не было выходного!
Элиас, однако, остался неумолим. Рассада, как заявил он, должна быть обязательно высажена в землю. Как будто бы сохранение плантации зависело от того, что растения, которым для созревания все равно нужно расти целых два года, будут высажены в землю именно в этот день.
Дуг воспринял это, задыхаясь от возмущения, а Нора просто сдалась. Она все равно не верила в успех этого вмешательства, однако ее заинтересовало упоминание слова «обеа», которое она впервые услышала из уст белого человека. А вообще в ее присутствии это слово в первый раз было произнесено на плантации и, если ее не подводила память, в связи с медицинской помощью. С тех пор как она взяла на себя уход за больными рабами, ей показалось, что Маану и другие слуги очень тщательно следили за тем, чтобы не упоминать словосочетание «человек-обеа». Нора не знала почему, но до сих пор у нее не было подходящей возможности спросить об этом. И с Дугласом она не говорила на эту тему, как вообще старалась не говорить с ним о рабстве. А поскольку вряд ли можно было говорить о чем-то, что происходит на Ямайке, не упоминая свободных или порабощенных чернокожих, то их разговоры с Дугом — по крайней мере, поначалу — оставались довольно поверхностными.
Но наблюдать за пасынком Норе никто не запрещал, и вскоре ей стало, почти жаль его. Было заметно, что юноше очень трудно снова привыкнуть к плантации. Казалось, для молодого хозяина тут нет подходящего занятия. При этом Дуг был готов взять на себя любое задание, лишь бы Элиас доверил ему его. Однако в настоящее время не было никакого спроса на знания Дуга в области торгового права. Сахарный тростник был срублен, сварен и продан, и лишь в следующем году предстояло ведение новых переговоров с купцами и владельцами кораблей. А для того, чтобы быть полезным на самой плантации, у Дугласа не хватало практического опыта. Нора снова и снова удивлялась, как много фактов относительно выращивания сахарного тростника и его переработки сохранил в памяти этот молодой мужчина, несмотря на многолетнее отсутствие. Но на практике ему было трудно правильно определить время для начала рубки тростника на одном или другом поле или принять решение о том, нужно ли менять парусину на крыльях ветряной мельницы сейчас или позже.
Однако Элиас даже не пытался помочь ему, а, наоборот, открыто насмехался над сыном по поводу его общей неприспособленности.
— Слишком ленив для учебы и слишком глуп для того, чтобы стать плантатором! Наверное, нам все же придется купить тебе место в парламенте, чтобы с тебя была хоть какая-то польза!
