Невероятный сезон - Розалин Ивз
Талия не сумела заколоть волосы без посторонней помощи, поэтому заплела их в косу, затем взяла с кровати дорожную сумку. В кошельке у нее нашлось несколько мелких монет и одна фунтовая банкнота. Ей и в голову не пришло, что, возможно, придется самой финансировать путешествие. Если ей повезет, хватит денег на место в дилижансе, который идет в Лондон. Если повезет чуть больше, она поймает его прежде, чем Джеймс заметит ее отсутствие.
Она надела шляпку, прокралась вниз по лестнице и выскользнула во двор.
XXVI
Возвращение домой
Калли
Мне нравятся люди, которые могут улыбаться в беде, которые в тяжелом положении могут собраться с силами и стать храбрыми. Сжиматься – удел малых умов, если твоя совесть спокойна, следуй своим принципам до самой смерти.
Томас Пейн,
из альбома Каллиопы Обри
Сообщив маме о побеге сестры, Калли проводила Грацию в свободную комнату – не было смысла отправлять ее в поместье Элфинстоунов, когда там оставалось всего двое слуг, остальные уехали в лондонский дом.
– Думаешь, мистер Дарби солгал Талии о том, что писал твоему папе? – спросила Грация, проходя через комнату к умывальнику и опрыскивая лицо водой, прежде чем зажечь свечу.
Калли села на кровать.
– Но зачем?
Грация нахмурилась.
– Не знаю.
Дрожь пробежала по телу Калли, отчего волоски на руках встали дыбом. Что-то страшно беспокоило ее. Была ли это ревность, ведь произошедшее прояснило чувства Адама к Талии? Неужели какая-то часть ее тайно, постыдно надеялась, что Адам вернется к ней, если побег Талии окажется успешным? Калли встряхнулась. Она не должна так думать. Ее единственной заботой должны быть безопасность и счастье сестры. Ее же могли подождать.
У нее скрутило живот. Она ненавидела ожидание и неизвестность. Калли встала, хлопнув в ладоши, будто так могла избавиться от страхов.
– Еще что-то нужно? Что-нибудь перекусить?
Кузина покачала головой, заверив, что хочет только прилечь.
В дверях Калли заколебалась. Сейчас она ничего не могла сделать для Талии, но не для кузины.
– Хочешь поговорить?
– О чем?
Грация не смотрела на нее, а продолжала разглядывать свое отражение в зеркале над туалетным столиком, теребя локон на виске.
– О чем угодно, – предложила Калли. – Возможно, о мистере Левесоне?
Грация повернулась к ней, сверкнув улыбкой. Слишком яркой.
– Тут нечего обсуждать. Он оказался не тем, за кого я его принимала. Мы поссорились, и я, вероятно, больше никогда не заговорю с ним.
Калли шагнула в комнату, вспомнив острую боль, пронзившую ее, когда Адам объявил, что едет за Талией. Она ни на секунду не поверила, будто эта размолвка не важна для кузины.
– Он меня не ранил, – фыркнула Грация.
Калли сделала еще шаг к ней.
– Ты обнимала меня сегодня в карете, когда я плакала. Если тебе нужно хорошенько выплакаться, я тут, рядом.
Грация покачала головой, и локоны запрыгали вокруг ее лица.
– Я отказываюсь рыдать из-за мистера Левесона, – заявила она, но слезы катились у нее по щекам.
Калли подошла и потянула Грацию за собой, чтобы усадить на кровать.
– Ну и отлично. Не рыдай из-за мистера Левесона. Но поплачь, если хочется. Возможно, ты почувствуешь себя лучше.
– От слез становится лучше?
– На самом деле, да.
У Грации вырвался сдавленный смешок.
– Ну, тогда… – Она замолчала, ее лицо сморщилось, и она закрыла его руками.
Калли обняла кузину, вспоминая объятия, которые та подарила ей несколько часов назад. Она держала ее в кольце своих рук до тех пор, пока Грация не выплакала все слезы, а потом высвободилась и забралась в постель, сказав, что хочет спать.
Калли подоткнула ей одеяло и выскользнула из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. В коридоре она остановилась.
Что теперь? Предстояло заполнить часы, прежде чем они хоть что-то узнают. Калли хотелось заняться чем-нибудь, чтобы не волноваться из-за Талии. Чтобы не думать об Адаме. Чтобы удержаться от слез. Но она оставила вышивку и шкатулку из ракушек в Лондоне, торопясь вернуться домой, и в любом случае это могло бы занять ее руки, но не ум.
Возможно, у мамы найдется для нее какое-нибудь задание. Калли побрела на кухню, где мама советовалась с поваром и складывала в корзинку желе, хлеб и горшочек с супом. Калли просияла. Корзина обычно означала визит, а значит – возможность быть полезной. В голове всплыло воспоминание об Адаме во время болезни, бледном и все же улыбающемся, но Калли безжалостно отогнала его прочь.
– Для кого эта корзинка? – спросила она.
– Для Ламбетов, – ответила мама. – Миссис Ламбет только что потеряла ребенка и плохо себя чувствует. Ее муж подумал, что визит викария мог бы подбодрить ее. Ты бы хотела пойти с отцом?
И вот Калли обнаружила, что идет под весенним солнцем. Ветерок приносил прохладное напоминание, что зима еще не ушла далеко, но солнце было мягким и теплым, и Калли запрокинула голову, чтобы почувствовать на лице его лучи.
Адам потерян для нее, и Талия, возможно, попала в беду, но в мире еще оставались прекрасные вещи и места, и она дома. Ее папа шагал по дороге рядом. Каждый знакомый поворот проселочной тропы, каждая пурпурная вспышка там, где распустились фиалки, даже пятнистые тени поднимали ей настроение.
Папа взглянул на нее.
– С тобой все в порядке, моя Каллиопа-Белл? Знаю, ты беспокоишься о Талии, мы все беспокоимся, но не могу отделаться от чувства, что тебя тревожит что-то еще. Это связано с помолвкой?
Ее окатила ледяная волна. Знали ли они, что она разорвала помолвку? Но откуда? Она даже не была уверена, получил ли ее письмо Адам.
Папа продолжил.
– Ты должна знать, что мне очень нравится Адам, и я бы порадовался, если ты не сомневалась, что он сделает тебя счастливой, но, Калли, ты не обязана выходить за того, кого не любишь, лишь потому, что тетя боится за твою репутацию. Брак с правильным человеком – это большая радость, но я вижу слишком много несчастливых союзов, чтобы желать подобного кому-то из моих детей. Лучше оставаться незамужней, чем обременять себя так.
Доброта отца растрогала ее. Калли заморгала от жжения в глазах, удивляясь, как у нее еще не иссяк запас слез.
– Тебе не стоит беспокоиться об этом, папа, – осторожно сказала она. – Перед тем, как мы уехали из Лондона, я написала
