Непокорная невеста - Лиза Клейпас
Том скорчил гримасу:
– Я считаю, что порядок в любом случае должен поддерживаться. Кроме того, у тебя будет столько других дел, что на домашнее животное просто не хватит времени.
– И тем не менее мне нужна собака.
Том вертел карандаш между указательным и средним пальцами, ударяя попеременно обоими его концами по столу.
– Давай рассуждать логически: ты же не пастух и не крысолов, а от домашних собак нет никакого толка. Зачем тебе такая?
– Например, чтобы приносить вещи, – ляпнула Кассандра первое, что пришло в голову.
– У тебя будет целый штат слуг, готовых принести все, что пожелаешь.
– Собака составила бы мне компанию на прогулках, я могла бы ее гладить.
– Для этого у тебя есть я.
Кассандра указала на договор и упрямо заявила:
– Собака! И это не обсуждается.
Том сжал в руке карандаш: щелк, щелк… – потом предложил:
– А как насчет рыбок? Они успокаивают и ковры не портят.
– Рыбки холодные, их нельзя погладить.
Наступило долгое молчание. Том сдвинул брови, увидев решимость на ее лице.
– Это большая уступка с моей стороны. Если я соглашусь, то взамен захочу получить что-нибудь не менее значительное.
– Я уступила бахрому, – возразила Кассандра.
– Собака будет шуметь, а я не хочу, чтобы меня беспокоили.
– Ты даже не заметишь ее присутствия.
Том с недоверием хмыкнул и, выдвинув грифель на нужную длину, коснулся карандашом бумаги, но вдруг замер и пробормотал:
– Черт побери!
Кассандра сделала вид, что не услышала.
– Жена может приобрести не больше одной собаки-компаньона, – мрачно проговорил Том, делая запись. – А) не более двенадцати дюймов в холке, из списка приемлемых пород, который будет утвержден позднее; б) собака-компаньон должна спать по ночам в специально отведенных местах; в) ни при каких обстоятельствах собаке не позволяется залезать на кровати или мягкую мебель.
– А на оттоманки?
Кончик грифеля надломился и с резким звуком отлетел в сторону. Кассандра истолковала это как «нет».
– Тебе придется рано вставать, если захочешь позавтракать со мной вместе, – сказал Том, когда часы пробили полдень. – Большинство дам твоего круга полночи проводят на балах и званых вечерах и не встают раньше полудня, в то время как я приезжаю в контору не позже половины девятого. Рабочий Лондон живет по другому режиму, в корне отличающемуся от аристократического.
– Я могу просыпаться настолько рано, насколько это будет необходимо, – заверила его Кассандра.
– Возможно, ты решишь, что не стоит.
– Почему? У тебя по утрам плохое настроение?
– Нет, но я привык собираться очень быстро. И завтракать тоже.
– Должно быть, ты просто все делаешь неправильно. Надо есть медленно и с удовольствием. Обожаю все делать не спеша.
Она потянулась, выгнув ноющую спину, отчего грудь ее приподнялась.
Том не мог оторвать от нее взгляда.
– Я могу задержаться дома, если понадобится…
Прошел еще час.
– Что со спальнями?
Желудок Кассандры проделал сальто, а лицо залил румянец.
– Возможно, нам стоит жить в отдельных комнатах, а ты будешь ко мне заходить?
– Разумеется. – Том принялся вертеть между пальцами карандаш. – Только имей в виду, заходить к тебе я буду очень часто.
Она быстро взглянула на пустой дверной проем, прежде чем уточнить:
– Насколько часто?
Том отложил карандаш и забарабанил пальцами по столу:
– В прошлом я долгое время обходился без… Черт возьми! Существует ли для обозначения этого какое-то слово, не запрещенное этикетом?
– Думаю, что нет, вряд ли.
– В периоды, скажем так, засухи я концентрировал всю энергию на работе, но когда мог получить… то есть когда находил подходящую женщину, то, как правило… – Том задумался, мысленно подбирая слова, – …вел себя требовательно. Понимаешь?
– Нет.
Том фыркнул, потом, взглянув на нее так, что глаза его по-кошачьи сверкнули, заявил:
– Я хочу сказать, что намерен наведываться к тебе каждую ночь.
Кассандра кивнула, густо покраснев:
– В конце концов, это законное право мужа.
– Нет! Как я уже говорил, твое тело принадлежит только тебе. Ты не обязана спать со мной, если не хочешь. Это мой принцип. Поэтому я согласился на отдельные спальни. Но я бы хотел тебя попросить…
– О чем?
Том заколебался, и на лице его промелькнула череда эмоций: самоирония, досада, неуверенность.
– Всякий раз, когда ты будешь обижаться на меня или раздражаться, не используй молчание в качестве оружия. Я не смогу этого вынести. Выбирай любое другое наказание.
– А я и не смогу долго молчать, – успокоила его Кассандра.
– И замечательно, но все же хотел бы внести этот пункт в договор, если ты не против.
Кассандра была несколько удивлена: Том позволил себе проявить слабость… Это было необычно, но ей очень понравилось.
Она молча протянула руку, и Том вручил ей карандаш. «Жена не должна вести себя с мужем безразлично и холодно», – написала Кассандра и импульсивно что-то нарисовала рядом.
Том взглянул на листок и спросил:
– Что это?
– Мое плечо. Вот ключица, вот шея…
– Я подумал, что это птица врезалась в здание, – он улыбнулся, когда она притворно нахмурилась, и, забрав механический карандаш, что-то подрисовал. – Твое плечо совсем не такое угловатое. Мышцы на вершине придают ему красивый изгиб… вот. А ключица – длинная и прямая… этот край немного приподнят вверх… как у крыла бабочки.
Кассандра была поражена: несколькими росчерками карандаша он сумел точно передать контуры ее плеча и линию шеи.
– Ты помимо всего прочего еще и художник?
– Нет, – его смеющиеся глаза встретились с ее удивленными. – Просто я мечтал о тебе каждую ночь после того вечера в зимнем саду, когда ты была в голубом платье, вот и запомнил.
Тронутая этими словами, Кассандра потянулась к его губам. Карандаш упал, покатился по столу и свалился на ковер. Время остановилось, череда минут прервалась, а весь мир перестал существовать. Том усадил Кассандру к себе на колени, она обхватила руками его шею, сожалея, что не может обвиться вокруг него всем телом. К ее восторгу, он позволил ей проявить инициативу и откинулся назад, и она принялась экспериментировать с поцелуями: сначала медленно провела губами по его губам, потом куснула нижнюю губу, просунула между губами язычок во влажные теплые глубины его рта. Ах, как ей нравилось напряжение его тела под ней, тихие стоны удовольствия, которые он не мог сдержать! Том выпустил Кассандру из объятий и так крепко вцепился в подлокотники кресла, что было удивительно, как дерево не треснуло, после чего пробормотал, задыхаясь:
– Я… больше не могу.
– Еще один поцелуй? – спросила она лукаво, поглаживая его густые черные волосы.
Лицо Тома полыхало жаром, сердце колотилось как сумасшедшее.
– Нет, ни одного.
В этот момент кто-то громко кашлянул на пороге, заставив их обоих вздрогнуть. В дверях стоял Уэстон, подпирая плечом косяк. Неодобрения на его лице не было заметно, только удивление и ирония.
– Я пришел спросить, как у вас дела.
Том издал тихий стон и уткнулся лицом в шею Кассандры. Та покраснела от смущения, но взглянула на Уэстона с лукавством и сообщила:
– Вполне успешно.
Уэстон слегка приподнял брови:
– Хоть я и застал
