Невероятный сезон - Ивз Розалин
Адам обернулся, заработав еще один упрек Талии.
– Калли, ты собираешься поехать покататься? – В его взгляде было что-то странное, что она не могла истолковать. На краткий миг ей захотелось, чтобы он сказал «нет», предъявил права на нее, на ее компанию.
Но она и правда отчаянно стремилась вырваться из дома. Она кивнула. Адам вернулся в ту позу, в которой сидел прежде, и махнул рукой.
– Тогда делай так, как хочешь.
Калли ждала, что он продолжит, но он так ничего и не сказал, поэтому она извинилась и вышла из комнаты переодеться. Она не могла позволить раздражению из-за пустяка испортить ей день, особенно теперь, когда она достигла цели и собиралась покататься.
У мистера Солсбери был прекрасный экипаж и упряжка гнедых, и, кроме того, он казался приятной компанией. Прошло совсем немного времени, прежде чем Калли, надев поверх платья темно-розовую трехцветную накидку и завязав отделанную атласом шляпку под подбородком, вернулась в гостиную. Глаза мистера Солсбери одобрительно загорелись, когда он увидел ее. Адам, который рассматривал законченный набросок Талии, поднял взгляд и улыбнулся ей, но его улыбка казалась немного натянутой.
Калли не понимала его. Иногда – как в музее или после бала у Элфинстоунов – между ними возникала близость, которая позволяла ей возлагать надежды на их брак. В других же случаях, как сейчас, он вел себя с ней как вежливый незнакомец. При мысли о десятилетиях супружеской жизни у нее похолодело сердце.
Но мистер Солсбери ждал ее. Калли отбросила тревогу и взяла протянутую руку Генри. Она последовала за ним вниз по лестнице и вышла из дома, перед которым стоял его фаэтон, а конюх удерживал лошадей.
– Ваш человек ждал все это время? – спросила Калли. – Вы были так уверены в положительном ответе?
Он мягко улыбнулся.
– Лучше сказать, надеялся. Кроме того, здесь проживают три молодые леди. Я думал, что у меня хорошие шансы уговорить кого-нибудь из вас прокатиться со мной.
Калли покачала головой с притворной суровостью.
– Боюсь, это было бы не слишком лестно для нас.
– Наоборот, это бы хорошо охарактеризовало вас, вашу сестру и кузину.
Генри помог ей сесть в открытый экипаж, но не отпустил ее руку.
– Но я надеялся, это будете вы.
Ее сердце совершило сальто. Калли строго сказала ему, что оно не должно переворачиваться ни для кого, кроме, возможно, Адама. Но с другой стороны, он в последнее время ничего не делал, чтобы заставить его трепетать, так что, возможно, оно просто заскучало без практики.
Мистер Солсбери забрался в экипаж, сел рядом с ней и, отпустив грума домой, тронул лошадей с места. Калли пожалела этого человека, ему предстояла долгая прогулка, но фаэтон едва ли мог вместить кого-то третьего. И, в конце концов, они ехали по людным местам, без риска вызвать скандал.
– Не скажете ли мне, – начал мистер Солсбери, – почему ваша тетя спросила мистера Хетербриджа, могу ли я взять вас с собой на прогулку? Она всегда подчиняется вашему жениху?
Значит, он знал о ее помолвке. Калли подумала, что ей следовало бы обрадоваться.
– Простите. Мне стоило самой сказать вам об этом.
– Я не имею права вмешиваться в ваши дела, как бы мне того ни хотелось, – ответил он, печально улыбаясь. – Он сильно рассердился, что вы поехали кататься со мной?
– Он не вызовет вас на дуэль, если вы этого боитесь, – заметила Калли.
– Я имею в виду, будет ли он сердиться на вас?
Калли сцепила на коленях руки в перчатках. Адама, казалось, совершенно не волновало, что она делает.
– Нет, не будет.
Мистер Солсбери долго рассматривал ее, и сострадание в его карих глазах едва не сгубило Калли.
– Хотела узнать, – произнесла она слегка высоким голосом, – как поживают ваши сестры?
Если он и заметил, как отчаянно она попыталась сменить тему, то ничего не сказал. Он последовал желанию Калли, передав ей привет от своих сестер и рассказав забавную историю об одном из друзей, у которого был: напившись, тот принял пальто, висевшее на вешалке, за молодую леди и сделал ему довольно страстное предложение.
Почувствовав облегчение, Калли рассмеялась гораздо громче, чем того заслуживала история, и откинулась на подушки, подставив лицо теплому весеннему ветру.
– Вы напоминаете мне апрель, – сказал мистер Солсбери.
– Потому что я холодная и ветреная? – поддразнивая, спросила Калли.
– Естественно, – он улыбнулся, и на его щеке вновь появилась ямочка. – Конечно, нет… вы яркая и удивительная.
– О, мистер Солсбери. Это самое приятное, что вы говорили мне.
Они подъехали к Гайд-парку, но дороги, огибающие его, были заполнены экипажами, которых, казалось, привлек свет солнца.
– Так не пойдет, – пробормотал мистер Солсбери и с трудом выехал оттуда.
– Куда мы направляемся? – Одно дело – кататься с мужчиной по общественному парку, и совсем другое – ехать в неизвестном направлении.
– Недалеко, – заверил он. – Но вам понравится.
Калли снова откинулась на спинку сиденья, наблюдая, как по одну сторону проносятся улицы Лондона, а по другую – зеленые лужайки и деревья. Когда они выехали на широкую магистраль, ведущую на север, у Калли мелькнула дикая мысль, что, возможно, он пытается увезти ее. Но он сказал, что это недалеко?
– Мистер Солсбери, – начала она, надеясь, что тон ее голоса достаточно легок, чтобы казаться поддразнивающим. – Я не могу ехать с вами в Гретна-Грин.
– Не верю, что мои математические способности настолько плохи, даже для меня Гретна-Грин – это далеко.
Калли расслабилась, пока они не добрались до длинного прямого участка дороги, на котором не было других экипажей.
– Отлично, – сказал мистер Солсбери, а затем с торжествующим возгласом: «Вперед!» – хлестнул вожжами.
Лошади рванулись. Калли вскрикнула и одной рукой схватилась за борт фаэтона, а другой – за мистера Солсбери. Вопреки тому, что можно было бы ожидать от молодой леди, любящей балы, Калли не особенно нравились сюрпризы. Или приключения, которыми они часто оборачивались. Ей нравилось все знакомое, удобное и веселое.
И безопасное.
Мистер Солсбери тоже вскрикнул, но его голос звучал скорее радостно, чем испуганно. Калли изо всех сил пыталась отдышаться. Она не могла стать одной из тех женщин, которые впадают в истерику, хотя и чувствовала, как от страха у нее начинает сжиматься горло. Когда к ней вернулся дар речи, она сказала так спокойно, как могла:
– Мистер Солсбери, пожалуйста, потише!
Ей потребовалось три попытки, чтобы он услышал ее. В голове промелькнула мысль, что Адам, тот, кто знал ее с детства, никогда бы не рискнул гнать лошадей, везя ее в экипаже, особенно в фаэтоне с высокой посадкой, и не испугал бы ее так.
Наконец мистер Солсбери понял, что она действительно напугана, а не просто встревожена, и натянул поводья, переведя лошадей на рысь. Калли не могла унять дрожь, и он порылся под сиденьем и вытащил для нее одеяло.
– Черт возьми, мне очень жаль, мисс Обри! Я подумал, что вам наверняка понравится небольшое приключение на свежем воздухе.
Стук сердца все еще отдавался у нее в ушах. Она не хотела, чтобы мистер Солсбери считал ее трусливой или слабой, но…
– Я не в восторге от быстрой езды. Наш экипаж разбился, когда я была маленькой девочкой. Конюх заснул, а лошади понесли. Я сломала руку.
Мама, ехавшая с ними, отделалась лишь синяками и сильно разозлилась на конюха. Остаток пути она несла Калли на руках, шепча ей в волосы слова утешения.
Чего бы Калли только ни отдала, чтобы сейчас рядом с ней была мама, которая гладила бы ее по голове и шептала что-то ободряющее.
– Мне очень жаль, мисс Обри. Ни за что на свете я не хотел напугать вас.
Мистер Солсбери, казалось, искренне раскаивался, так что Калли сказала, что она в порядке, хотя это было не вполне так.
Мистер Солсбери развернул фаэтон, и некоторое время они ехали молча. Затем он сказал:
– Я бы не повез вас в Гретна-Грин, если бы вы сами этого не захотели. Вы хотите, чтобы я сделал это?
