Патриция Мэтьюз - Мстительное сердце
Музыка врывалась в окно. Ханна встала и, закрыв глаза, принялась танцевать. Андре как-то сказал ей: «Вы быстро всему обучаетесь, дорогая леди. Вы уже хорошо танцуете, а ведь взяли всего несколько коротких уроков. – Затем последовала проказливая улыбка. – Конечно, Андре – хороший учитель танцев».
Ханна была уверена, что вообще не уснет, – снизу доносится музыка, а завтра ей предстоит такой волнующий день.
Но в конце концов она повалилась поперек кровати и почти сразу уснула. Ей снилось, что она скачет на Черной Звезде, одетая в подвенечный наряд. Черная Звезда мчится, ветер свистит у нее в ушах, и в шуме ветра слышны звуки музыки…
На следующее утро Ханна – в последний раз ее можно было называть Ханной Маккембридж – сошла вниз по широким ступеням, опираясь на руку Андре. Поскольку ни у Малкольма Вернера, ни у Ханны не осталось никакой родни, она настояла на том, чтобы именно Андре выступил в роли того, кто вручит ее жениху.
Увидев толпу любопытных гостей у подножия лестницы, Ханна напряглась, и по ее телу пробежала нервная дрожь.
– Спокойнее, дорогая леди, – прошептал ей Андре. – Вы, без сомнения, самая красивая из всех присутствующих дам. Но не забывайте… по большей части вы обязаны этим Андре. Я чувствую почти то же, что чувствовал Пигмалион. А Пигмалион, дорогая Ханна, это мифическая личность, царь Кипра. Он выточил из слоновой кости женскую статую и оживил ее… Правда, ему в этом немного помогла Афродита, богиня любви.
Ханна засмеялась, сжав его руку, и ответила тоже шепотом:
– Вам всегда удается рассмешить меня, Андре. Спасибо.
Подвенечное платье, сшитое для нее французом из синего бархата, было с глубоко вырезанным лифом. Очень простое платье, но благодаря искусству Андре оно прекрасно сидело на Ханне, так что ее от природы тонкая талия казалась еще тоньше. Из того ларца, который подарил Малкольм, Ханна надела только одно украшение – бриллиантовое ожерелье. В качестве обручального кольца она выбрала простое золотое колечко; сейчас оно лежало в кармане у Андре.
Они спустились по лестнице, и гости расступились, образовав проход в бальную залу, где должна была состояться брачная церемония.
Ханна не могла не услышать, замечания, которые отпускали дамы, стоявшие по обе стороны прохода, хотя говорили они шепотом, прикрываясь веерами.
– Неприлично, просто неприлично! Ни корсета, ни кринолина!
– А посмотрите, какой низкий вырез спереди. Вульгарно, воистину вульгарно!
– А чего же еще можно было ожидать, скажите? Разве вы не знаете? Она же была шлюхой и служанкой на постоялом дворе. Не понимаю, что это нашло на Малкольма Вернера!
Какой-то мужчина отозвался на это замечание:
– А я понимаю, что на него нашло. Ей-богу, понимаю!
В тихом смехе, последовавшем за этими словами, слышались похотливые нотки.
Андре крепче сжал руку Ханны и склонился к ее уху.
– Не обращайте внимания, дорогая Ханна. Те, у кого уродлива душа, всегда завидуют красоте.
Они вошли в бальную залу, и Ханна увидела, что Малкольм уже стоит на своем месте перед священником. Все грустные мысли тут же покинули ее. Сейчас она станет его женой, хозяйкой «Малверна». Какой вред могут принести ей злобные шепотки?
Малкольм Вернер стоял, стройный и прямой, изящно облаченный в белые бархатные панталоны до колен, в парчовый жилет и башмаки с серебряными пряжками. На голове у него был белый парик, сделанный Андре специально для такого случая. Когда Ханна подошла к нему, он повернулся к своей невесте и улыбнулся. Сердце ее рванулось к нему. Это удивительный человек! Вряд ли она действительно полюбит его, но она сильно к нему привязалась. Она будет ему доброй женой и никогда никоим образом не причинит ему боли.
Она стала рядом с ним. Андре все еще держал ее за руку. Церемония началась. Когда священник, высокий суровый человек со звучным голосом, добрался до слов, повелевающих ей во всем слушаться Малкольма Вернера, Ханна тут же вспомнила историю, рассказанную ей французом. С губ ее сорвался нервный смешок. Священник тут же замолк и нахмурился, а Вернер бросил на нее удивленный взгляд. Андре легонько сжал ее руку, и, даже не глядя на него, Ханна поняла, что на лице его появилась проказливая улыбка.
Наконец обряд завершился, и Ханна повернулась к Вернеру, подняв лицо для поцелуя. Андре же, прежде чем гости успели столпиться вокруг с поздравлениями, коснулся губами ее уха:
– Желаю вам счастья, дорогая леди.
Ханна заметила, что к ней подошли всего несколько женщин, но, отметила она, скрывая торжество, большинство мужчин сделали это. Вскоре заиграли музыканты. Середину бальной залы освободили. Вернер подал Ханне руку и вывел ее в центр. Звучал менуэт. Вернер повел Ханну, он был напряжен.
– Боюсь, что я разучился танцевать, дорогая. Я не танцую уже несколько лет.
– Вы все вспомните, дорогой. – Она нежно улыбнулась. – И я прослежу, чтобы отныне вы танцевали чаще.
Для первого танца зала была предоставлена им одним; гости, проявляя тактичность, терпеливо стояли вдоль стен. Когда музыка кончилась, послышались аплодисменты.
Улыбаясь, Вернер поклонился. Потом, когда музыка вновь заиграла, он обнял Ханну. Теперь остальные присоединились к ним, и свадебный бал был официально открыт.
На следующий танец ее пригласил Андре Леклэр. Конечно, он был превосходный танцор.
– Первый – Малкольм, – сказала Ханна, – второй – вы. Интересно, кто-нибудь из мужчин захочет танцевать со мной?
– Предсказываю, что вы будете нарасхват, дорогая леди. Можете быть уверены: все холостые мужчины будут ухаживать за вами, равно как и многие – если не все! – женатые тоже. Даже рискуя потом пораниться об острые язычки своих супруг.
Все вышло так, как он сказал. Нехватки в партнерах Ханна не испытывала. Мужчины подходили к ней один за другим, многие не по одному разу. Ханна танцевала, пока у нее не закружилась голова – и от танцев, и от вина.
У одной из стен стоял длинный стол, уставленный разнообразными напитками, и Ханна то и дело посылала своих партнеров за бокалом вина.
Вернер больше не приглашал ее. Казалось, он находился одновременно всюду, присматривая за тем, как обслуживают гостей. Столы с угощением были поставлены в вестибюле, стол в столовой ломился от снеди. Официального обеда решили не устраивать, поскольку за стол не могла бы сесть даже малая часть гостей; каждый угощался там, где ему больше нравилось.
Бал продолжался, веселье не утихало. Ханна танцевала, не обращая внимания на убийственные взгляды большинства женщин. Она выпила много вина. То и дело выходила подышать свежим воздухом и взять что-нибудь со стола. Обычно при этом ее сопровождал молодой галантный кавалер, осыпающий ее комплиментами, а также не жалеющий острот, по его мнению, отменных. Большинство этих мужчин казались ей скучными. Выходили подышать воздухом вместе с ней только одинокие мужчины; женатые, как она поняла, не осмеливались на это. Вернер заметил, что она довольно часто выходит из залы, но ничего не сказал, только ласково улыбнулся.
