Патриция Мэтьюз - Мстительное сердце
– Это не имеет значения. – Он небрежно махнул рукой. – Все это ваше. Выберите, в чем вы будете завтра на свадьбе. Все остальное – тоже ваше, делайте с этим что нам угодно.
Ханну охватил такой порыв нежности, что она бросилась Малкольму на шею и обняла его.
– Какой вы славный, милый человек, Малкольм! Спасибо! Спасибо!
– Это всего лишь слабая попытка показать, как много им значите для меня, дорогая Ханна. Я люблю вас. Я думал… – Он откашлялся. – Я думал, что уже никогда не смогу полюбить.
Ханна поцеловала Малкольма, припав к нему с такой страстью, какой не выказывала до сих пор. Руки Вернера обвились вокруг нее, поцелуй его стал требовательным, настойчивым. Она почувствовала его возбуждение и отдалась его пылким объятиям. Какой-то частью своего сознания она понимала: если он захочет, она позволит ему овладеть ею прямо здесь, сейчас.
Но он внезапно отпрянул от нее и смущенно засмеялся:
– Я слышал, что поцеловать невесту перед самой свадьбой предвещает несчастье мужчине. – И он поклонился с официальным видом. – С вашего разрешения, мадам.
И быстро вышел.
Ханна, все еще охваченная страстью, стояла и смотрела ему вслед. Потом повернулась к кровати, где стоял ларец с драгоценностями. С детским восторгом она погрузила пальцы в груду сверкающих камней, а потом стала ронять их медленно, словно то были блестящие водяные капли.
Как неузнаваемо изменилась ее жизнь всего за несколько недель! Настоящее превзошло все ее самые смелые мечты.
Одевшись, Ханна сошла вниз. Дом уже наполнялся гостями. В бальной зале джентльмены играли в карты, дамы собирались маленькими группками, болтали, и веера веселых расцветок двигались столь же непрестанно, как и их языки. Все дамы были в корсетах и кринолинах, а также в причудливых париках. У Ханны были серьезные разногласия с Андре – она наотрез отказалась надевать парик.
– Проклятие, Андре! Если я наклонюсь, это сооружение еще свалится у меня с головы!
– Но, дорогая леди, на балах и во время брачной церемонии обязательно нужно быть в парике! Я могу понять и симпатизирую вашему нежеланию надевать корсет и кринолин, но парик совершенно необходим!
– Ха! Вы говорите это только потому, что сами изготовляете парики! Вы парикмахер, и вам хочется похвастаться вашими изделиями. Но я ни за что не надену корсет и кринолин! И ни за что не надену парик! Мои собственные волосы достаточно хороши. Разговор окончен!
Ни одна из дам не удостоила Ханну ничем, кроме беглого взгляда, и она решила, что все принимают ее за служанку, – судя по ее виду. «Наверное, они недалеки от истины, – подумала она, – но как же они будут потрясены завтра!» И Ханна подавила усмешку.
Она вышла из дома. Гости все прибывали. Для них устанавливали палатки. Сколько народу! На мгновение ей стало страшно. Сможет ли она держаться так, чтобы не опозорить Малкольма?
Чувствуя себя растерянной и немного одинокой, она побрела на кухню – и увидела, что огромная кухня превратилась в сумасшедший дом. Там царила суматоха. Бесс руководила полудюжиной девушек. В большом очаге ревел огонь, и вся кухня походила на один огромный очаг. Бесс, не обращая внимания на пот, струившийся с нее в три ручья, тяжело ходила туда-сюда, внимательно присматривая за всем и всеми.
А еда… Никогда еще Ханна не видела такого количества еды! Копченые окорока, дичь, баранина, домашняя птица – индейки, гуси и голуби. Разного рода рыба, устрицы и раки. Ханна знала, что последние две недели Малкольм и рабы с плантации ездили несколько раз на охоту и рыбалку, и результат этих поездок теперь предстал перед ней.
Повсюду красовались всевозможные торты, пироги, кексы и пудинги. В горшках варились овощи – ирландский картофель, батат, всевозможные сорта фасоли. На углях жарились початки кукурузы, кукурузные лепешки пеклись в изобилии.
Ханна знала также, что родниковая колода до отказа заполнена сосудами с молоком, маслом, сырами и разными фруктами – они хранились в этом холодном месте, пока не придет время подать их гостям.
Малкольм рассказал ей, что обычно гости привозят с собой корзины с едой, как бы отправляясь на пикник; этой еды хватает на один день, но начиная с завтрашнего дня кормить их будут запасами поместья.
Заметив Ханну, стряпуха поспешила к ней навстречу, вытирая передником пот со лба.
– Золотко, что это ты тут делать?
– Я немного растерялась, Бесс. Все так заняты, а я… – Ханна всплеснула руками. – А мне нечего делать.
– Глупая девочка! Ты невеста – тебе и не нужно ничего делать, – пожурила ее Бесс. – Господи, да тебе даже не положено показываться на людях, пока не приходить время стоять перед священником. Ты здесь мешать. Теперь ты ступать в свою комнату и любоваться всеми красивыми платьями, которые ты надевать. Быстренько!
Ханна ушла, но в дом не вернулась. Она бродила среди гостей. И не знала здесь никого.
Малкольм Вернер наткнулся на нее, когда она слушала игру скрипача на лужайке позади дома.
– Ханна, Бога ради, что вы здесь делаете? – с неподдельным ужасом спросил он.
– Мне одиноко, Малкольм. Я никого, не знаю здесь, совсем никого! Разве вы не представите меня гостям?
– Представить вас? Дорогая моя, так не делают. Невеста не должна встречаться с гостями до того, как завершится церемония бракосочетания. Вы же знаете, как это обычно происходит, – если у невесты есть родители, свадьбу справляют у нее дома, в том случае, если это возможно. Если же родителей нет, если торжество устраивают в доме жениха, невесту привозят к началу церемонии. А в вашем случае… ну да ладно.
– Но что же мне делать до завтрашнего дня? – жалобно спросила она.
– Вы должны оставаться в своей комнате до тех пор, пока не настанет момент сойти вниз для брачной церемонии. Я велю подавать вам еду наверх.
– Малкольм, это жестоко! Я там с ума сойду.
– Я очень сожалею, – ласково, но твердо проговорил он. – Но так полагается. А теперь поспешите к себе.
И Ханна вернулась в свою комнату. До конца дня она злилась и даже накричала на служанку, принесшую ей ужин. Ханна надеялась, что хотя бы Андре навестит ее. Но, придвинув стул к окну, она увидела, что Андре прохаживается среди гостей на лужайке, непрестанно жестикулируя. Он переходил от одной дамы к другой, останавливаясь, чтобы что-то сказать, шел дальше, а они заливались смехом.
А когда стемнело, Ханна услышала, что из бальной залы доносится музыка, и различила звуки клавесина. Она узнала игру Андре.
Они там танцуют, а она должна сидеть здесь одна!
Ханна слушала, как играют менуэт, джигу, виргинскую кадриль, слушала с завистью звуки музыки и веселый смех. Веселье продолжалось далеко за полночь. Малкольм сказал ей, что большинство гостей вообще не лягут спать, за исключением дам, которые удалятся на несколько часов. После того как они, устав от танцев, уйдут к себе, мужчины сядут пить и играть в карты до утра.
