Шерри Томас - Обольщение красотой
Пусть он пойдет в западное крыло, чтобы побродить среди птиц и рыб. Пусть поднимется наверх, заклинала она. Но нет. Кристиан отделился от группы посетителей, столпившихся перед скелетом кашалота, и направился в восточное крыло, где размещалась палеонтологическая коллекция.
Галерея, встречавшая посетителей при входе в восточное крыло, была посвящена вымершим млекопитающим, включая огромного американского мастодонта, великолепно сохранившегося мамонта, найденного в Эссексе, носорога и северного ламантина, истребленного в конце прошлого столетия. Может, он пришел сюда ради них? Или останков людей и приматов, выставленных в витринах, тянувшихся вдоль южной стены? А может, его интересуют ископаемые птицы, представленные в павильоне в конце галереи? Например, слоновая птица, весившая, как считалось, около полутоны.
Но Кристиан удостоил эти чудеса, собранные со всего света для его удовольствия и обозрения, лишь беглого взгляда, направившись в следующую галерею, где хранились останки ящеров.
Венеция все еще не теряла надежды. От галереи с ящерами отходило несколько других, заполненных морскими диковинами. Возможно…
Но нет. Кристиан помедлил, остановившись у скелета пареозавра из Южной Африки, а затем склонился ниже, чтобы прочитать табличку с именами открывателей или дарителей.
Сердце Венеции глухо забилось. Ее имя значилось на табличке, которая находилась всего лишь в пятидесяти футах от того места, где он стоял. Возможно, он не сразу свяжет одно с другим, но рано или поздно он узнает, что миссис Истербрук пересекла Атлантику примерно в одно время с ним. И тогда даже ему станет ясно, что совпадений слишком много, как бы он ни противился мысли, что баронесса Шедлиц-Гарденберг и миссис Истербрук — одно и то же лицо.
Кристиан отвернулся от пареозавра. Вдоль южной стены галереи высились огромные морские ящеры: плезиозавры и ихтиозавры. Вдоль северной располагались витрины, содержавшие земных ящеров.
Словно ведомый компасом, он зашагал к северной стене.
Кристиан понятия не имел, почему он бродит по периметру Британского музея естественной истории. Насколько ему было известно, в экспозиции вообще не было швабского дракона. Если что и обыскивать, то Музей естествознания в Берлине или факультет палеонтологии и геологии в Мюнхенском университете.
Но какая-то сила привела его сюда. Возможно, баронесса уже прибыла в Лондон. И, если так, разве она не пожелает ознакомиться с лучшей коллекцией динозавров во всей Англии?
Погода стояла солнечная, бодрящая, и в музее было немного народа: дюжина молодых людей, похожих на студентов, супружеская пара средних лет, оба полные и хорошо одетые, гувернантка с двумя подопечными, на которых она время от времени шикала, когда их голоса становились слишком возбужденными.
С внезапной надеждой он несколько раз посмотрел на гувернантку. Ему пришло в голову, что баронесса, возможно, простолюдинка и по этой причине считает себя недостойной брака с герцогом. Но подобный мезальянс был наименьшей из его забот. Какой смысл быть герцогом с родословной, уходящей на восемь веков назад, если он не может жениться, на ком пожелает?
Гувернантка, строгая особа лет тридцати с хвостиком, не сочла его внимание забавным. Одарив Кристиана суровым взглядом, она демонстративно переключилась на своих подопечных, заявив, что им лучше двинуться дальше, если они хотят осмотреть все интересное, прежде чем придет время возвращаться домой к чаю.
Вздернув подбородок чуть ли не к потолку, она выпроводила детей из зала. В этот момент в дальнем конце галереи показалась леди. Она остановилась, изучая летающих ящеров, выставленных вдоль стены.
Сердце Кристиана екнуло. На ней был простой светло-серый костюм, не имеющий ничего общего с романтичными линиями нарядов баронессы. Тем не менее глядя на нее со спины, он был уверен, что платье баронессы сидело бы на ней безупречно.
Леди повернулась.
Мир остановился. Годы исчезли. Он снова был девятнадцатилетним юношей и стоял на крикетной площадке, глядя на нее с пронзенным стрелой сердцем.
Миссис Истербрук.
Френсис Бэкон когда-то написал: «Не бывает пленительной красоты, которая не имела бы некоторой странности в пропорциях». Должно быть, он имел в виду миссис Истербрук. У нее был довольно длинный нос и глаза такой не-обычной формы, что они смотрелись бы странно, будь чуть ближе или чуть шире расставлены. Тем не менее общая картина вместе с высокими скулами и полными губами производила ошеломляющее впечатление.
Ему хотелось сделать слепок с ее лица. Ему хотелось взять циркуль и измерить расстояние между ее чертами. Ему хотелось, чтобы лучшие химики мира исследовали состав ее крови и гормонов. Должно же быть что-то, что заставляет его откликаться на ее призыв так драматически, словно его опоили каким-то зельем, для которого наука еще не придумала название.
Но более всего ему хотелось…
Кристиан тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Он — джентльмен, взявший на себя обязательства перед другой леди. Баронесса может не отвечать на его чувства, но он ожидал от себя большего, когда давал ей слово.
— Какие жуткие чудовища, не правда ли? — сказала обольстительная миссис Истербрук, поставив свою сумочку на краешек стеклянной витрины.
Кристиан бросил взгляд на ближайший экспонат. Только что он стоял рядом с гигантской черепахой, а теперь перед ним красовался сетиозавр. Должно быть, он неосознанно двигался навстречу, словно завороженный.
— Мне всегда казалось, что они очень красивы, особенно этот экземпляр.
Она посмотрела на него, иронически скривив губы.
— Этот? — сказала она. — Такой приземистый и уродливый?
Она стояла так близко, что они почти соприкасались, но ее слова доносились до него приглушенно, словно издалека или из тумана. А когда Кристиан отвернулся, чтобы не смотреть на нее в упор, он почувствовал слабый аромат жасмина.
— Если вам не нравятся божьи создания, мадам, — отрывисто произнес он, — возможно, вам не стоит посещать музей естественной истории.
С этими словами ее любовник развернулся на каблуках и вышел из зала.
В течение короткой минуты, пока они шли навстречу друг другу, воздух, казалось, искрился от ожидания. Это было такое знакомое ощущение. Сейчас он улыбнется и предложит ей руку. Они будут стоять рядом и восхищаться чудесными открытиями. И ничто никогда не разлучит их снова.
Затем она заметила выражение его лица. У него был вид человека, двигающегося во сне. Завороженного, лишенного воли, не владеющего своим телом и органами чувств.
