Шерри Томас - Обольщение красотой
Он предложил ей руку. Хелена сделала вид, что не заметила ее, и двинулась вперед.
Позади дома располагался сад, общий для соседних домов. Летом деревья покрывались пышной листвой, образуя тенистые аллеи. Но сейчас ветки были голые, покрытые почками, слишком робкие, чтобы распуститься. Между ними порхали птицы, клевавшие плоды, уцелевшие с прошлого года. Посередине сада красовался трехъярусный итальянский фонтан, сверкавший в лучах солнца.
— Привет, Пенни, — весело окликнул Гастингс одного из их соседей, расположившегося рядом с фонтаном.
— Гастингс, старина, — отозвался тот. — Чудесный день для октября, верно?
— Уже апрель, Пенни.
— Неужели? — Лорд Уэрд выглядел озадаченным. — Этого года или прошлого?
— Этого, конечно.
— В таком случае, — ворчливо произнес лорд Уэрд, — не представляю, что я делаю здесь в апреле. Все знают, что в апреле всегда идет дождь. Всего хорошего, Гастингс. Всего хорошего, мисс Фицхью.
Гастингс проводил глазами лорда Уэрда, вернувшегося к себе домой.
— Вам следовало согласиться, когда в прошлом году он сделал вам предложение. Если бы вы были леди Уэрд, никого бы, кроме вас, не касалось где и с кем вы проводите ночи.
Как это похоже на Гастингса — лезть не в свое дело!
— Я не выхожу замуж за стариков, которые не помнят, какой сейчас месяц.
— Однако вы охотно связались с джентльменом, который развлекается с девственницами.
Хелена проигнорировала подначку. Для человека, который переспал со всем, что движется, осуждать того, кто рискует ради любви — верх лицемерия.
— Вы довольны, что вам удалось переполошить мою семью?
— А что бы вы сделали на моем месте? Если бы сестра вашего лучшего друга балансировала на краю гибели?
— Избавьте меня от ваших гипербол. Я никогда не была на краю гибели. И будь это сестра моего лучшего друга, я, определенно, не стала бы вести двойную игру.
Гастингс приподнял бровь.
— Позвольте освежить вашу память, мисс Фицхью. За поцелуй я пообещал не открывать имя вашего любовника. Но я никогда не обещал, что буду держать вашу семью в неведении относительно ваших тайных похождений.
— Все равно, — заявила она, одарив его своей самой фальшивой улыбкой, — вы — двуличная свинья.
— Признайтесь, вы наслаждались поцелуем.
— Я бы скорее съела живую змею, чем снова вытерпела бы что-нибудь подобное.
— О, — промолвил Гастингс, глядя на нее с живым интересом. — Со шкурой или без?
Хелена помахала перед его носом пальцем.
— Поберегите свое сомнительное остроумие для более легковерных дам. Что вам нужно от меня, Гастингс?
— Я ничего никогда не хотел от вас, мисс Фицхью. Я всего лишь хотел быть полезным.
Она фыркнула. Что ж, он недалеко ушел от маленького наглеца, который имел привычку заманивать ее в чулан и украдкой целовать.
— Учитывая, что это я познакомил вас с Эндрю Мартином, — продолжил он, — я чувствовал себя глубоко ответственным за ваше благополучие. И решил, рискуя собственным здоровьем, предложить вам то, в чем вы нуждаетесь.
С той минуты, как он появился, Хелена сдерживала себя, но он истощил ее терпение. Она хмыкнула.
— Ваш альтруизм потрясает. Я поражена, что вас еще не причислили к лику святых.
— Вполне разделяю ваше недоумение, моя дорогая мисс Фицхью. — Он склонился к ней и понизил голос. — Незамужняя леди, достаточно страстная, чтобы пренебречь правилами приличий и прыгнуть в постель джентльмена? Ваши потребности могли сделать меня инвалидом.
Хелену обдало жаром. Она ускорила шаг и заговорила более холодным тоном.
— Тронута вашей готовностью принести себя в жертву. Тем не менее я вынуждена отклонить ваше щедрое и великодушное предложение.
Он не отставал.
— Очень жаль, мисс Фицхью. Поскольку, если уж на то пошло, не являясь чьим-то мужем, я был бы гораздо лучшим выбором.
— Боюсь, это ваше единственное преимущество, милорд.
— Как я и подозревал, к вам еще не вернулся рассудок. Отлично, если вы не думаете о себе, подумайте о своем возлюбленном. Его мать никогда не была снисходительной женщиной, а он больше всего боится ее неодобрения. Представьте ее реакцию, когда она узнает, что он скомпрометировал девственницу.
Не приходилось спорить, что Эндрю благоговел перед своей матерью и смертельно боялся ее гнева.
— Не обманывайте себя, надеясь, что, раз его мать ничего не имеет против вас, она посмотрит сквозь пальцы на проступок своего сына. Она уничтожит его своим презрением.
Несмотря на свой апломб, Хелена ощутила беспокойство.
— Мы не собираемся никого посвящать в наши отношения.
— Не сомневаюсь, но вы учли, что миссис Монтет обладает удивительным нюхом на любые нарушения приличий?
Миссис Монтет, сестра жены Эндрю, кичилась своей праведностью и видела смысл жизни в обличении недостатков и слабостей окружающих.
— Если вы любите Эндрю, оставьте его в покое. — В ленивом тоне Гастингса зазвучали стальные нотки. Хелена не перестала поражаться его способности плавно переходить от вкрадчивой снисходительности к холодной неумолимости. — Или, попомните мои слова, вы заставите его до конца жизни влачить жалкое существование.
Гастингс поклонился.
— Это все, что я хотел сказать. А теперь позвольте откланяться, мисс Фицхью.
У входа в дом он обернулся. На его губах снова играла обычная плутовская ухмылка.
— И на тот случай, если вы заинтересовались, мое предложение остается в силе.
— Мой дорогой мальчик, — начала вдовствующая герцогиня Лексингтон, приехавшая в Лондон вместе с Кристианом.
— Узнаю этот тон, матушка, — отозвался он, стоя у окна. — До вас дошел особо сочный образчик сплетен.
В небольшом сквере, располагавшемся на другой стороне улицы, резвились дети, гоняясь за воздушными змеями, кормя уток в пруду и играя в прятки. Одному мальчику удалось ускользнуть от внимания гувернантки достаточно надолго, чтобы скормить яблоко лошади, запряженной в наемный экипаж, стоявший у кромки тротуара.
— Не просто сочный, но и исключительно редкий, поскольку он касается тебя.
— Понятно. — Было бы слишком наивно надеяться, что Кристиан успеет заручиться рукой своей возлюбленной до того, как распространятся слухи.
Гувернантка оттащила мальчика от лошади и прочитала ему нотацию, упомянув, вне всякого сомнения, о блохах и прочих неприятных вещах, связанных с таким жалким животным. Занавески на окошке экипажа дрогнули. Или ему показалось? Кучер, дочитав свою газету, вытащил из кармана потрепанную книжонку, видимо, роман ужасов.
