Жанна Бурен - Дамская комната
Со своих уроков миниатюры вернулась Мари, покраснела, что-то невнятно пробормотала и очень быстро исчезла.
Разговор шел о Париже, о готовящихся празднествах.
— По обычаю, бал в честь Скоромного Вторника дается в большой галерее королевского дворца, за одну ночь превращаемой в танцевальный зал, — сказал Этьен. — Отсутствие короля и королевы ничего не меняет. Для человека в вашем возрасте, разумеется, не следует пренебрегать таким развлечением, и я сделаю все, чтобы вас пригласили.
— Большое спасибо, метр Брюнель! Мне очень хочется пойти на этот бал!
— Вы любите танцевать? — осведомилась Жанна.
— Очень. Хожу на танцы всякий раз, когда могу. Разве это не лучший способ приблизиться совсем близко к молодым девушкам, даже очень хорошо охраняемым?
Он засмеялся, и в этом смехе прозвучал юношеский цинизм, смешанный с хорошим настроением, придавая ему несколько легкомысленное, но и достаточно обязывающее очарование.
— Итак, приходите во вторник, да не забудьте — в маскарадном костюме! — сказала Матильда.
— В чем вы будете? — поинтересовалась Жанна.
— Я еще не думал об этом… А вы, мадемуазель, в каком образе увидим мы вас?
— Поскольку мой старший брат женился на египтянке, о чем вам, конечно, не было известно, я решила вдохновиться этим семейным событием при выборе костюма: я оденусь султаншей!
— Восхитительная мысль! — вскричал Бернар Фортье.
Он громко расхохотался.
— Вы мне подали идею, — продолжал он. — Если вы позволите, чтобы не чувствовать себя рядом с вами иностранцем, я тоже надену костюм султана!
«Так, — сказала себе Матильда, глядя на то, как они дружно рассмеялись, — так, встреча проходит очень успешно. Будем надеяться, что последующие события нас не разочаруют».
Понедельник и вторник были посвящены необходимым приготовлениям. Молодой суконщик не преминул найти предлог снова появиться на улице Бурдоннэ. Он зашел за Этьеном, обещавшим представить его Николя Рипо. Тот мог оказаться одним из самых полезных людей для такого амбициозного дебютанта, каким был Бернар, в области, известной большим соперничеством. В другой раз принес Матильде сукно, тканное шелком, которого, как она говорила, ей не удавалось нигде купить.
Судьбе было угодно, чтобы в каждом случае он встретился с Жанной.
В честь Скоромного Вторника, когда праздник продолжается всю ночь, был отменен по давней традиции сигнал к тушению огней.
Несмотря на пасмурную погоду и на то и дело сыпавший дождик, улицы, разукрашенные расшитыми занавесками и драпировками, освещенные фонарями с цветными стеклами, поднятыми на шестах факелами, окаймлявшими основные магистрали, были полны оживления, кишели людьми, как взбудораженный муравейник. Во всем христианском мире в эту ночь перед строгостями поста царила веселая суматоха удовольствий и игр.
Когда Жанна в своем маскарадном костюме вошла в комнату родителей, Этьен был поражен. В первый раз в жизни накрашенная, в платье из лазурного шелка и в белоснежном плаще, под расшитой газовой вуалью, в золоченых башмаках, как принято у мусульман, она одновременно олицетворяла Восток и являла образ своей матери в ее самые молодые годы.
— Боже! Как вы прекрасны, дочка!
— Я вам нравлюсь?
Инстинктивная потребность соблазнять, бравшая верх над ее плохим настроением, заставляла Жанну кокетничать перед отцом, к которому эти последние недели она относилась довольно холодно.
— Я горжусь вами! Вы так похожи на мать, когда ей было пятнадцать лет!
Как было заведено, ювелир с женой сопровождали дочерей, когда те отправились на бал. Мари выбрала костюм Мелюзины, феи из рыцарских романов, позволявший распустить на плечи ее прекрасные светлые волосы.
Эту группу сопровождали лакеи.
На площадях, на перекрестках улиц и даже во дворах танцевали. Фокусники, дрессировщики зверей, бродячие музыканты рассказывали забавные истории, пели и кричали. Праздничная ночь пестрела высоко подпрыгивавшими циркачами в цветастых одеждах, водоворотом масок и просто раскрашенных лиц, причудливыми париками; рты не закрывались в непрерывном смехе.
Центром всеобщего оживления на острове Ситэ была торговая галерея дворца. Туда можно было пройти только по приглашению, но, судя по царившей там толкотне, раздобыть их удалось очень многим. Чтобы войти в громадное помещение, приходилось немного подождать.
Обычно эта галерея, служившая местом свиданий щеголей, была отдана под торговлю предметами роскоши. Галантерейщики продавали там дорогие украшения, косметику, духи, восточные шелка, поясные сумки, головные уборы, перчатки, чулки, кожаные кошельки, музыкальные инструменты, павлиньи перья, манишки и даже женские косы, которые некоторые дамы вплетали в свои волосы.
По случаю праздника ставни на окнах лавок были закрыты, стены задрапированы, украшены коврами, гирляндами из остролиста, омелы, листьев рождественских роз и массой лент, извивавшихся под ветром. Пышность тканей, богатство кружев, обилие золотых и серебряных украшений, наряды соперничали блеском, роскошью и изобретательностью.
Хотя часть приглашенных предпочла маскарадные костюмы, основная масса была в обычной праздничной одежде.
— Возможно ли кого-то узнать в этой сутолоке? — вздохнула Матильда, не понимая, как Бернару Фортье удастся присоединиться к Жанне.
— Не беспокойтесь, дорогая. Кто хочет, тот сможет. Уж поверьте.
Друзья, родственники подходили друг к другу, болтали, расходились. Двигались медленно, обходили других, останавливались, снова включались в водоворот толпы. Люди смеялись над масками, старались узнать под ними знакомые лица, силуэты, восторгались изобретательностью, элегантностью и комизмом костюмов.
Внезапно из толпы возникли Николя Рипо с женой. С ними был и брат Беранжер Эрно.
— Видите! — шепнул Матильде Этьен. — Разве я был неправ?
— Я решил проводить к вам вашего юного друга из Блуа, которого здесь, как видно, с нетерпением ждали, — сказал суконщик, поведя глазом в сторону девушки. — Он немного растерялся в этой толчее и боялся, что так и не сможет присоединиться к вам до окончания бала!
За своими родителями следовали Алиса и ее муж, тот самый Реми, который когда-то так нравился Шарлотте. В подруге Флори больше не осталось ни живости, ни веселой непосредственности былых лет. В ее улыбке была какая-то скованность, в глазах таился мрак утраченных иллюзий.
— Потанцуйте, дети, — посоветовала Матильда.
Там и сям в раскачивавшейся толпе кружились ронды, фарандолы. В общей толкотне люди работали локтями, пели, флиртовали, пользуясь движением толпы, чтобы посильнее прижаться друг к другу.
