Мишель Моран - Нефертари. Царица египетская

— Государь! — позвал кто-то. — Пир давно начался, фараон желает знать, где ты.

— Долго он уже стучит? — воскликнула я.

— Какое-то время стучит, — рассмеялся Рамсес и обнял меня. — Возвращайся в свои покои во дворце. В храме тебе делать нечего.

— Нужно спросить у Уосерит, — сказала я с напускным смирением.

— Забудь ты про нее. Если я сделаю тебя своей женой, она не сможет тебя забрать. Я без тебя не могу. — Он приложил ладонь к моей груди. — Ты нужна мне здесь.

— А ты нужен в Большом зале, — поддразнила я.

Со дня своей свадьбы Рамсес всегда входил в Большой зал вместе с Исет. А сегодня, во время праздника в честь его первой победы как полководца египетского войска, Рамсес войдет в зал со мной, и все поймут, где мы были. Хенуттауи увидит нас со своего места на помосте, Исет повернется к подружкам из гарема, а потом разразится буря.

«Смелее, — сказала я себе. — Исет — внучка гаремной жены, а я — дочь царицы». Мы миновали двор; уже опустилась вечерняя прохлада. Я пряталась под сильной рукой Рамсеса, и, когда мы шли по коридорам, отовсюду раздавался шепот. Кто-то произнес мое имя, и я вздрогнула.

— Привыкнешь! — пообещал Рамсес.

— К холоду или перешептываниям?

Он рассмеялся, и тут мы подошли к Большому залу и оказались рядом с глашатаем, объявлявшим имена пришедших. Внутри у меня все сжалось. Послышался удивленный ропот.

— Фараон Рамсес Второй, — объявил глашатай. — Повелитель Египта и сын фараона Сети.

Рамсес шагнул вперед и остановился, дожидаясь меня.

— Царевна Нефертари, дочь царицы Мутноджмет и полководца Нахтмина.

Рамсес взял меня за руку. В зале раздавался испуганный шепот: почему именно в этот вечер Рамсес пришел со мною, а не с супругой, которая носит его дитя? Пока мы дошли до помоста, я несколько раз слышала свое имя. Слуги поспешно ставили еще одно кресло между тронами фараона Сети и Рамсеса. Глаза Исет превратились в узенькие щелочки, а лицо сидевшей рядом царицы Туйи словно окаменело. Ее ивив Аджо повел носом и, когда я проходила мимо, оскалил зубы и тихонько зарычал, хотя обычно со всеми был очень ласков.

В неловком молчании я уселась. Первой заговорила царица Туйя:

— С твоей стороны было очень любезно проводить царевну Нефертари. Ты мог бы проводить свою супругу.

Сидевшая напротив Уосерит перехватила мой взгляд, и я почувствовала, что она хочет передать мне свою силу.

Я расплылась в улыбке и сказала:

— Боюсь, что здесь моя вина, царица.

— Какое все это имеет значение? — вмешался Сети. — Мой сын вернулся с войны, сокрушив нубийцев!

Он поднял чашу, и все последовали его примеру.

— Значит, Нефертари, — произнес Сети с насмешливым удивлением, — ты уже выросла?

Я скромно опустила голову.

— Да, государь.

— А мы скучали по твоей улыбке. В особенности, подозреваю, мой сын.

Сети взглянул на угрюмую Исет, сидевшую рядом с царицей. Лица обеих вытянулись, точно мордочка Аджо.

— Это так, — подтвердил Рамсес, встретившись со мной взглядом.

Я поняла, что он хочет сказать гораздо больше.

Хенуттауи опустила свою чашу на стол.

— Так расскажи нам, Нефертари, о чем же вы говорили с моим племянником? — спросила она. — Должно быть, он рассказывал тебе нечто очень увлекательное, раз вы проговорили до самого вечера. Почему бы не поделиться с нами?

Я стала краснее углей, тлеющих в жаровне, а Рамсес спокойно ответил:

— Мы обсуждали возвращение Нефертари во дворец.

Хенуттауи переглянулась с верховным жрецом Рахотепом.

— В самом деле? Неужели ей так тяжко пришлось у моей сестры?

— Отнюдь, — твердо заметил Рамсес. — Просто Нефертари принесет куда больше пользы во дворце, чем в храме Хатор.

Я посмотрела на Уосерит. Неужели это правда? И Рамсесу я нужна только потому, что могу быть ему полезна? Но Уосерит избегала моего взгляда.

— Значит, ты передумала стать жрицей? — уточнил Сети.

Я кивнула.

— Мне хочется поскорее вернуться в Малькату.

Сети откинулся в кресле.

— Тогда, вероятно, ты придешь завтра на прием в тронном зале? Через несколько дней мой двор переезжает в Аварис.

Я взглянула на Туйю, которая так и сидела с вытянутым лицом.

— Навсегда?

Фараон кивнул и закашлялся.

— Я сделаю Аварис столицей Нижнего Египта, — объяснил он. — Хочу жить поближе к северной границе, чтобы не спускать глаз с хеттов.

В ту минуту я поняла, как, наверное, нелегко было ему провожать своего сына в Нубию, а самому оставаться. Сети всегда хотел защитить Египет и наблюдать за его врагами, хотя сам и не мог уже выйти на поле битвы.

Сети дышал с присвистом, и Рамсес нахмурился.

— Для здоровья отца полезнее держаться подальше от такого большого и жаркого города, как Фивы. Это важнее всего.

— Я возьму с собой нескольких советников, — отмахнулся Сети. — И половину войска. Отплывем, пока не испортилась погода. — Глаза фараона остановились на мне. — Я надеюсь, ты придешь с ним попрощаться.

Рамсес положил руку мне на колено, и я улыбнулась.

— Обязательно, государь.

На обратном пути в храм я передала Уосерит, что сказал мне Рамсес, когда мы уходили из его спальни.

— Вещи соберем сегодня же: завтра нужно успеть к приему в тронном зале, — довольным голосом произнесла Уосерит. — Верно ли я понимаю, что вы с Рамсесом…

— Конечно же, они с Рамсесом! — воскликнула Алоли, заглушая плеск весел. — Посмотри на нее! Ведь у вас с ним было?..

Я кивнула, и Мерит подавила вздох.

— Прямо сегодня, госпожа?

— Не оставлять же любовь только богам, — сказала Уосерит. — Нефертари нужна Рамсесу сейчас, и потому он должен видеть ее перед собой и знать, за что ему предстоит бороться.

В мерцании масляного светильника я попыталась разглядеть выражение ее лица.

— Бороться?

— Предстоит борьба, и не только между моим братом и царицей Туйей. Алоли сидела за столом с придворными и слышала их разговоры.

— Обо мне? Что они говорили?

Алоли покачала головой.

— Лучше не повторять.

— А как вела себя Хенуттауи, ты и сама видела, — продолжала Уосерит. — Как только Рамсес заявит, что хочет на тебе жениться, верховный жрец разгневается еще пуще, ведь, по слухам, Рахотеп захаживает в покои моей сестры. И все же — мой брат любит Рамсеса и редко ему отказывает. Думаю, и на этот раз не откажет.

— Хенуттауи умеет убеждать, — заметила я.

— Но не так, как влюбленный мужчина.

— А если он меня не любит? Ты ведь слышала, что он сказал во время пира: во дворце от меня будет больше пользы, чем в храме.