Мисс Совершенство - Лоретта Чейз
Восхитительно! Он вел себя в ее присутствии как полный идиот.
– Мисс Олдридж?
– Вы меня узнали, – сказала она вроде бы с облегчением.
– Сейчас узнал. Кажется, я выставил себя на посмешище.
– Ничего ужасного не случилось, – возразила она. – Вы не совершали таких бессмысленных поступков, какие порой совершает мой отец. Тем не менее нам всем будет спокойнее, если вы вернетесь в постель.
Тут Алистер вспомнил, что все еще полуодет и что на нем только сорочка, и та чужая, из грубой ткани, зато она была такая огромная, что прикрывала безобразные шрамы на бедре.
Отмахнувшись от предложенной капитаном помощи, он двинулся к кровати, до которой нужно было сделать всего несколько шагов.
Мисс Олдридж подошла к окну, чтобы не смущать его.
Тишину нарушал лишь шум дождя, барабанившего в окна. От постельного белья исходил слабый аромат лаванды. Все вокруг было безупречно чистым, здесь царил покой.
С трудом верилось, что он мог спутать эту комнату с миром, относящимся к ночным кошмарам.
– Вы уже выглядите гораздо лучше, – заметил капитан Хьюз. – Совсем не похожи на того, с безумными глазами, которого я увидел, когда так бесцеремонно ворвался сюда. – Потом он переключил внимание на женщину у окна. – Надеюсь, вы простите мою бестактность, мисс Олдридж. Я находился внизу, в холле, и ждал, не дадите ли вы мне каких-нибудь поручений, когда услышал весь этот шум на верхней палубе.
– Вам не за что извиняться, – улыбнулась Мирабель. – Вы вполне могли подумать, что мой отец опять устроил пожар в комнате.
Алистер размышлял о возможном сотрясении мозга, потому что иного объяснения своему возмутительному поведению у него не было. Ее слова вывели его из задумчивости, и он сел в постели. Левая сторона искалеченного тела отреагировала на это движение острой болью.
– Опять? И часто мистер Олдридж устраивает поджоги?
– Это произошло всего раз, лет девять-десять назад, – ответила мисс Олдридж. – Когда он увидел письмо от тетушки Клотильды, на него внезапно снизошло прозрение относительно египетских финиковых пальм. Связанная с ними проблема беспокоит его время от времени по причинам, понятным разве что нескольким ботаникам. Это был как раз один из таких моментов. Он вскочил, уронив свечу, но был слишком возбужден, чтобы заметить это.
Она отошла от окна.
– К счастью, вскоре после того, как он выбежал из кабинета, пламя заметил слуга. Пострадал лишь письменный стол, немного обгорел ковер у камина, и еще долго в доме стоял запах дыма.
– Вы меня успокоили, – произнес Алистер. – Я по крайней мере не сжег дом.
Она подошла к кровати и окинула его критическим взглядом.
– Цвет лица у вас стал получше, не такой лихорадочный, как прежде. И все же надо снова приложить лед к вашей лодыжке, а заодно и к голове.
Алистер почти забыл о головной боли: пульсирующая боль в левой стороне тела была такой сильной, что заглушила ее.
– Пожалуй. Вы очень любезны, что подумали об этом. Я, со своей стороны, обещаю спокойно дожидаться доктора.
Она улыбнулась, и в комнате, кажется, стало светлее, хотя в потемневшие стекла продолжал барабанить дождь.
– Рада это слышать.
Доктор Вудфри приехал только в конце дня. Это был молодой – не более тридцати лет от роду – невысокий мужчина, жилистый и энергичный, который привык посещать пациентов в любую погоду, но разразившаяся буря не только увеличила количество несчастных случаев, но и сделала практически непроезжими дороги.
Несмотря на все это, доктор Вудфри был бодр, как всегда. Перекинувшись несколькими словами с Мирабель и капитаном Хьюзом, которые удалились в библиотеку ждать медицинского заключения, он направился прямиком к мистеру Карсингтону.
Примерно через полчаса доктор присоединился к ним и уже начал излагать диагноз, когда в библиотеку с озабоченным выражением лица торопливо вошел мистер Олдридж. Прибыв домой точно к ужину, он увидел экипаж доктора Вудфри и очень встревожился, подумав, что заболела Мирабель.
Стараясь скрыть свое изумление по поводу того, что, во-первых, отец заметил такой не имеющий отношения к ботанике предмет, как экипаж, во-вторых, узнал, кому экипаж принадлежит, а в-третьих, встревожился из-за нее, Мирабель рассказала ему о случившемся с мистером Карсингтоном и о его странном поведении после этого.
– Силы небесные! – воскликнул мистер Олдридж. – Надеюсь, он не разбил голову? В некоторых местах, особенно возле старых шахт, почва очень обманчива. Я сам не раз падал там. К счастью, у нас, Олдриджей, крепкие черепа.
– Голова у него не разбита, – сказал доктор Вудфри.
– Значит, у него лихорадка? – спросила Мирабель. – Это из-за нее он бредит?
– В настоящее время его не лихорадит, – сказал доктор. – Все время, пока я находился с ним, он вел себя абсолютно разумно. Тем не менее у пациента, возможно, все-таки имеется сотрясение мозга, хотя и незначительное. Судя по всему, он на одну-две минуты, а может быть, всего на несколько секунд потерял сознание, но симптомов, сопутствующих серьезному сотрясению мозга: сонливости, потери памяти, рвоты или сильного возбуждения, у него не наблюдается. И все же в течение последующих сорока восьми часов за ним следует понаблюдать.
Доктор Вудфри опасался также, что за это время могут проявиться признаки простуды или воспаления легких, поэтому о возвращении пациента в гостиницу в настоящий момент не может быть и речи, хотя он и настаивает на этом.
Доктор отвел Мирабель в сторонку, чтобы дать кое-какие конкретные инструкции.
– Очень важно, чтобы больной оставался в покое. Кроме растяжения лодыжки и подозрения на сотрясение мозга, для излечения которых требуется отдых, у него наблюдаются признаки нервного переутомления. А это может оказаться серьезнее всего остального, поскольку иногда вызывает галлюцинации и прочие виды неадекватного поведения, которое вы, видимо, приняли за горячку.
Мирабель не верилось, что мистер Карсингтон может испытывать переутомление, тем более нервное.
Правда, ему хорошо удавалось разыгрывать скуку или усталость, однако слабым он не был. Наоборот, он мог кого угодно подчинить своей воле.
Она вспомнила его руки на своей талии, чисто физическое ощущение его силы и свою не контролируемую разумом реакцию. Она не помнила, чтобы когда-нибудь близость мужчины вызывала у нее такое волнение. Даже Уильям, которого она так пылко любила, не вызывал у нее подобного чувства.
Уильям тоже был настоящим мужчиной, сильным и смелым, но в его присутствии она не ощущала так остро каждое изменение настроения, как в присутствии мистера Карсингтона, перед обаянием которого было невозможно устоять.
Она вспомнила, как он пошутил по поводу своих сапог: что они ему очень дороги, и его озорную мальчишескую улыбку.
– Вот уж не подумала бы, что такие, как он, могут испытывать нервное переутомление, – удивилась Мирабель.
– Согласен:
