Мисс Совершенство - Лоретта Чейз
Он кивнул.
Появился Томас с ножом. Алистер взглянул на слугу, и тело его напряглось:
– Только не надо резать! Это всего лишь ушиб.
Мирабель легонько прикоснулась к его лбу: горячий.
– Щиколотка у вас, наверное, распухла. Стянуть сапог не получится – можно причинить вред.
Он взглянул на нее – вроде бы уже более осмысленно:
– Сапоги. Конечно. Я сделаю это сам.
– Вы совсем окоченели, – возразила Мирабель, – и руки плохо двигаются. Прошу вас, будьте благоразумны, позвольте это сделать Джозефу.
Мистер Карсингтон взглянул на свои дрожащие руки.
– Не надо Джозефа. Сделайте это сами, вашими прохладными твердыми руками. Разрежьте их оба, как считаете нужным. Я имею в виду сапоги. И не обращайте внимания, если я буду всхлипывать. Эти сапоги мне очень дороги. – Он бросил на нее озорной мальчишеский взгляд. – Я пошутил, чтобы заставить вас улыбнуться. Вы цените шутки, я знаю.
Мирабель, несмотря на тревогу, действительно улыбалась. Взяв из рук Томаса нож, она опустилась на колени и принялась за дело.
Как только сапоги сняли, все остальное пошло как по маслу. После ванны мистер Карсингтон согрелся, и его уложили в постель, подсунув под больную ногу подушки и приложив к лодыжке мешок со льдом. Зайдя к нему некоторое время спустя, Мирабель увидела, что он задремал.
Проспал он недолго, а очнувшись, забеспокоился и стал что-то бормотать, как это было в речке, когда она пыталась его осмотреть. Она попыталась его успокоить, но он еще сильнее заволновался.
– Я не могу здесь лежать! – заявил он, приподнимаясь с подушек. Вырез его ночной сорочки распахнулся, обнажив часть груди, покрытую курчавыми темно-золотистыми волосами, еще влажными, как и край ворота. На шее билась жилка. – Где моя одежда?
Мирабель напомнила ему, что его одежда промокла и что слуги приводят ее в порядок.
– Ах да… – Он снова откинулся на подушки, а она поднялась с кресла и повыше подтянула одеяло.
– Вы утомлены, подвернули лодыжку и, мне кажется, простудились. Отдохните.
– Черт возьми, я совсем запутался. Я что, ударился головой?
Он закрыл глаза, а она принялась шагать из угла в угол, надеясь, что доктор не заставит себя слишком долго ждать.
Не прошло и получаса, как мистер Карсингтон сбросил одеяло – очевидно, не сознавая, что обнажает свои длинные мускулистые ноги в ее присутствии, – и позвал своего слугу.
Джозеф, которому было приказано прислуживать пострадавшему, поспешил к нему, но Карсингтон оттолкнул его, вскочил с постели и, выругавшись, ухватился, чтобы удержаться на ногах, за спинку кресла, с которого только что встала Мирабель.
– Нога должна ходить! – заорал он в ярости. – Что, черт возьми, с ней такое?
– Сэр! – послышался решительный голос. – Возьмите себя в руки!
Мистер Карсингтон застыл на месте, уставившись на фигуру в дверном проеме.
– Что означает весь это шум, сэр?
Алистер опустился на кресло и тряхнул головой, словно пытался что-то вспомнить.
– Мистер Карсингтон немного не в себе, – сказала Мирабель спокойным тоном, хотя сердце у нее бешено колотилось. – Он подвернул лодыжку, и… возможно, у него сотрясение мозга, а также простуда: точно сказать не могу, но ему плохо.
– Я слышал о несчастном случае, – кивнул капитан. – Возвращаясь из Матлока, повстречал парнишку, которого вы послали за доктором Вудфри. Боюсь, доктор немного задержится. У него масса неотложных случаев.
– Я никогда не болею, – заявил Алистер, сидя на кресле боком и обхватив рукой спинку. – Никогда. Но все же не следовало бы оставлять здесь эту огромную вонючую кучу. Я не неженка, но даже меня тошнит. А они так спешили. Ну, вы знаете, как это бывает. – Он обращался к капитану Хьюзу, который, как и Мирабель, не имел ни малейшего понятия, что он имеет в виду.
Однако капитан кивнул:
– Разумеется, знаю.
– А может, и не знаете. Я, кажется, болтаю всякий вздор. Я ударился головой, не так ли? Ну конечно. Только сотрясения мозга мне и не хватало.
Глава 7
Как ни призывал себя Алистер быть мужчиной, ничего не получалось: стоило двинуться, к горлу подкатывал ком и едва не начинался приступ рвоты. Он не понимал, что там с ногой, и приказал себе думать о чем-нибудь другом – все равно о чем.
Кру. И его предчувствие. Ну не смешно ли? Ведь это война. А на войне ранят, калечат, убивают. И все же Алистер не был готов к такой бойне. Целые акры земли, покрытые телами, а среди них множество его друзей: мертвых и умирающих, упавших в грязь, чтобы никогда больше не подняться.
Где-то поблизости послышался женский голос. И мужской. Но он принадлежал не Горди. Тогда кому же?
– Думаю, ему все это мерещится, – сказал мужчина.
– Это не совсем так, – возразил Алистер.
– Вы сказали, что вам плохо, – продолжал мужчина. – Что-то вызывает у вас тошноту. Помните? Вроде бы какая-то вонючая куча.
Неужели он разговаривал вслух? Ведь это были всего лишь мысли. К тому же ему это пригрезилось. Этого не могло быть на самом деле. Он практически не знал чувства страха. И никогда бы не осрамился, словно барышня при виде чего-то неприятного. Если бы об этом узнал его отец, то сгорел бы от стыда, но он не узнает, потому что этого не было, не могло быть на самом деле.
– Я так сказал? – удивился Алистер. – Странно. Что-то не припомню. С ногой они уже закончили возиться? Ее отрезали и выбросили в кучу вместе с другими конечностями?
– Вы знаете, где находитесь, сэр? – снова послышался голос, в котором звучали властные нотки. Этот человек, судя по всему, привык командовать. Офицер, наверное. – Узнаете ли меня?
Алистер открыл глаза. Мир вокруг него сначала закружился, потом постепенно замедлил ход и, наконец, остановился. Он понял, что находится в комнате, а не в полевом лазарете. Мужчина, который стоит перед ним, ему знаком.
– Капитан Хьюз, – сказал он, сдерживая дрожь в голосе и пытаясь отделить кошмар от реальности.
– Вы упали, – продолжил капитан. – Растянули лодыжку и, судя по всему, ударились головой. Со мной однажды было подобное: на меня упал грузовой подъемник и сбил с ног, но все обошлось. Со временем и в вашей черепной коробке все встанет на свои места.
Алистер потер лоб. Голова болела, но это пустяк по сравнению с мучительной болью в левой стороне тела.
Упал. Да, конечно. И, несомненно, ударился головой. Временное помешательство. Этим все объясняется.
Потом он вспомнил, как вскочил с постели полуголый, вспомнил бледное испуганное лицо, округлившиеся от тревоги голубые глаза.
Окинув взглядом комнату, он увидел ее: сложив руки на груди, она стояла у
