Мисс Совершенство - Лоретта Чейз
Твердые уверенные ручки двигались по его шее и плечам. Он закрыл глаза, и тьма снова поглотила его.
Сквозь грохот артиллерии он слышал стоны и крики, дрожал от боли и холода. Он вспомнил о Китти, Эме и Элен, о теплых постелях и нежных ручках. Он умрет здесь и никогда больше не почувствует прикосновения женских рук.
Мгновение спустя Алистер вновь пришел в сознание.
К нему вернулся голос и даже способность шутить.
– Так вы еще и доктор, мисс Олдридж?
– Мне чаще приходится иметь дело с животными, но перелом я могу распознать и у человека.
Когда ее рука прикоснулась к щиколотке левой ноги, острая боль заставила его сесть.
– Все ясно, – сказала она со вздохом. – Могло быть и хуже. Здесь скорее всего ушиб и растяжение. Наверняка подвернули лодыжку, но переломов, похоже, нет.
Ушиб, растяжение. Почему же, черт возьми, так больно? И что приключилось с его головой?
– Я был уверен, что ничего серьезного.
– Я бы так не сказала! – возразила она резко. – А все ваши старые травмы, полученные на поле боя. К тому же вы насквозь промокли и окоченели.
Она помогла ему подняться на ноги, и боль в поврежденной лодыжке буквально прострелила его, соперничая с болью в изувеченной ноге. К тому же мышцы то и дело сводило судорогой. Боль, дрожь, ледяная вода, скользкие камни, слепящая стена дождя и тяжесть намокшей одежды сделали из него беспомощного инвалида, а это для него было страшнее всего.
Алистер заставил себя действовать, хотя тело жаждало оставить эту попытку, а разум говорил, что уж лучше бы он сломал себе шею, чтобы не нужно было больше бороться.
Это подала голос та самая крошечная часть его самого, которую он презирал и обычно держал под замком. Жалость к себе вызывала у него отвращение. Он видел, что приходилось переносить другим, и знал, что по сравнению с этим его собственные трудности – сущий пустяк.
Он должен быть благодарен этой здравомыслящей деревенской женщине, которая не плачет, не паникует, а сохраняет спокойствие, словно товарищ по оружию, и на нее можно опереться.
С ее помощью он кое-как вышел на прибрежную отмель и наконец выбрался на берег.
Идти стало чуть-чуть проще. Было скользко, но они, поддерживая друг друга, все же спускались вниз, а не лезли вверх по склону. Вот и поляна. Встревоженный Джок уже собирался отправиться на поиски.
Мирабель не раз приходилось делать вид, что она держит ситуацию под контролем. Когда речь идет о бизнесе, приходится сохранять невозмутимое спокойствие, даже если поздние заморозки уничтожили завязи на плодовых деревьях, или из-за сырой погоды сгнила половина запасенного на зиму сена, или начался падеж овец от какой-то загадочной болезни.
Как говорил капитан Хьюз, она была капитаном судна, а благополучие судна и экипажа зависит от капитана. Прояви она любые признаки смятения, нерешительности, сомнения или тревоги, это моментально передалось бы остальным, подорвало боевой дух и поставило под удар и экипаж, и судно.
Она взвалила на свои плечи дела отца, потому что он сложил с себя командование, позволив течению нести поместье на скалы и тем самым поставив под угрозу благосостояние людей, которые от него зависели. Теперь, когда она уже десять лет исполняла его обязанности, для нее стало второй натурой брать на себя инициативу в любой ситуации, какой бы катастрофической она ни была.
Когда мистер Карсингтон свалился в реку, едва ли не в истерике, с сильно бьющимся сердцем она спускалась к воде. Стена дождя мешала ей видеть, и она не могла бы с уверенностью сказать, дышит ли он. Руки у нее так тряслись, что она не сразу смогла нащупать пульс.
К счастью, он открыл глаза и мгновение спустя, видимо, узнал ее. Она немного успокоилась и обрела способность мыслить.
Пока они добирались до Олдридж-холла, она постепенно приходила в себя, и к тому времени как слуги сняли мистера Карсинггона с коня и уложили на импровизированные носилки из приставной лестницы, поняла, что с ним случилось что-то более серьезное, чем растяжение лодыжки.
Сначала он выразил недовольство из-за того, что его несли, потом что-то пробормотал, очевидно, не сознавая, где находится. В доме все повторилось, но слугам все-таки удалось поднять его по лестнице в гостевые апартаменты.
Было бы проще поместить его в одну из комнат на цокольном этаже, но оттуда легче сбежать, а Мирабель была уверена, что он попытается. Ведь у него не было с собой даже смены белья. Вряд ли его остановит поврежденная лодыжка, если не остановил ледяной ливень.
Ей было необходимо позаботиться о том, чтобы он не двигался, хотя бы до тех пор, пока его не осмотрит доктор Вудфри.
Она видела, как мистера Карсингтона переложили с носилок в кресло, и позаботилась, чтобы удобно уложили ноги. Отправив лакея Томаса за нужным инструментом, она жестом приказала Джозефу оставаться рядом, решив, что гостя нужно подготовить к уничтожению его дорогостоящих сапог.
Мирабель сказала, что вот-вот принесут горячую воду и он сможет принять ванну, и добавила:
– Боюсь только, что ваш сапог придется разрезать.
Он воспринял это известие спокойно.
– Мои сапоги… Кру хватит удар, когда он об этом узнает. – Его золотистые глаза лихорадочно блестели. – Мне нужно снять одежду! Он взялся было за узел промокшего галстука, но она остановила его.
– Ткань намокла, и с ней трудно справиться. А вы дрожите. Позвольте я помогу.
Он нахмурился, выпустил из рук галстук и поднял голову. Мирабель же, напротив, наклонилась и принялась развязывать узел, пытаясь унять дрожь в руках, а когда справилась, заметила:
– У папы нет камердинера, иначе я прислала бы его к вам.
Как только удастся снять сапоги, слуги разденут его и помогут вымыться.
– У герцога Веллингтона тоже нет камердинера, – сообщил Карсингтон. – Если уж его светлость обходится без него, то я тем более смогу. Но за мной всегда Кру присматривал, следовал повсюду. – Алистер прерывисто вздохнул. – Еще немного – и я встану. Не могу же я здесь лежать. Какая жалость. Нечего будет написать на могильном камне.
Он снова стал бормотать что-то невнятное. Мирабель не хотелось думать о том, чем это вызвано. Она была уверена в одном: в результате растяжения лодыжки горячечного бреда не бывает.
Она вспомнила, как бредила мать в последние дни своей жизни, но поспешила прогнать эти мысли, приказав себе сосредоточиться на том, чтобы ее гость был как можно скорее вымыт и согрет.
– Мистер Карсингтон, нам придется разрезать ваши сапоги, – повторила Мирабель, сдерживая дрожь в голосе. – Они все равно пришли в
