Лариса Черногорец - Не любите меня! Господа!
— Мне кажется, ты сама это видишь. — Илья с удивлением повернулся к ней, — ты хочешь поговорить со мной? Давай пройдемся. Воздух какой! Весна!
Он спрыгнул с коляски и, взяв её за талию, спустил на землю. Его безумно к ней тянуло. Он смотрел на неё, озаренную последними солнечными лучами, такую хрупкую, держал её и не хотел отпускать. Он погладил её по щеке:
— Теперь ты не сбежишь, — прошептав ей на ухо, он робко коснулся губами её губ. Потом поцеловал её нежно и, обняв, прижал к себе. — Ты не сбежишь…
— Илья, только не влюбляйся, прошу…
— Почему?
— Меня нельзя любить. Всем, кто меня любит, я приношу только несчастье.
— Какие глупости! Ты маленькое неразумное существо…
— Ты не понимаешь, это уже проверено, не люби меня, пожалуйста!
— Я не из робкого десятка. И потом, уже поздно… Ну посмотри на себя, разве в тебя можно не влюбиться.
— Мне так легко с тобой, мне, правда с тобой очень легко и хорошо. Но вот это моё проклятье. Сначала муж, потом Колька, потом Андрей, — со всеми что-то — случилось. Что-то ужасное. Ты так добр ко мне, я не хочу, чтобы ты как-то пострадал.
— Забота за заботой! А голова должна отдыхать. Мы прервем твое проклятие на мне, и ты будешь счастлива. Я не буду торопить события. Твоё сердечко так много вынесло, и совсем разбито. Я не требую от тебя ответного чувства, просто будь со мной. И позволь мне быть с тобой рядом. Все! Больше никаких грустных мыслей — завтра у тебя последний рабочий день, а потом выходной — я тебе даю выходной, ты отоспишься, побалуешь себя вкусностями и подумаешь возвращаться ли тебе на работу. И, кстати, я приглашен на именины к Василию Семеновичу. Надеюсь, вы с маменькой тоже?
— Ой, я совсем забыла! Это же уже завтра, мне надо подготовиться, там же будет весь город!
— В таком случае, может и завтра выходной?
— Ну нет, если только на час раньше закончить, чтобы успеть привести себя в порядок!
— Упрямица, скажи спасибо, что никто не знает, что ты помощница тюремного доктора — Илья смеялся, и озорные искры прыгали в его глазах, — с тобой знаться перестанут. У богатеньких девочек не принято поить касторкой заключенных и накладывать мазь им на струпья.
— Хорошо, что я не графиня какая-нибудь, а купеческая дочка…
* * *Юлия робко постучалась в дверь особняка Истоминых. Лакей, вышедший на стук, сразу узнал её, но сделал вид, как будто в кромешной темноте ему плохо видно.
— Кто здесь?! Господа не принимают!
— Я — ваша соседка, Деменева. Юлия Деменева. Мне нужно видеть господина генерал-губернатора.
— Господин генерал-губернатор еще не вернулся со службы.
— А его супруга? У меня известие об Андрее Владимировиче…
— Минутку! Позвольте доложить.
Дверь закрылась у неё перед носом. Да! Что сказать, — теплый прием. Через несколько минут послышались торопливые шаги и мать Андрея сама открыла дверь:
— Прошу Вас, проходите.
— Благодарю вас, я всего на минутку, передать что ваш сын жив, хоть и в заключении.
— Прошу вас, расскажите мне все! — она силой потащила Юлию в каминную. — Что с ним, как он?
Юлии пришлось без утайки рассказать об Андрее все, что она видела и слышала, включая и сцену с отцом Натали. Мать Андрея плакала:
— Я знала, я была уверена, что мой мальчик ни в чем не виноват… Но сват и слушать ничего не хотел. Увез свою дочь и следом Андрея забрали в участок. Мы до сих пор не могли ничего толком о нем узнать. Спасибо вам…
— Не благодарите меня. Отчасти есть и моя вина в том что это произошло.
— Не понимаю, о чем вы?
— Простите, мне пора, у меня завтра трудный день. — Юлия склонилась в реверансе и вышла из особняка.
Спать! Теперь спать. Завтра она снова увидит Истомина. Он в безопасности и Илья сделает все, чтобы поднять его на ноги.
Она уже подходила к воротам своего дома, когда услышала за спиной подозрительный шорох:
— Проведывали соседей!
Голос, раздавшийся за спиной показался громом, среди ясного неба. Юлия развернулась. На неё смотрели холодные стальные глаза отца Натали.
— И о чем, позвольте узнать, вы там беседовали.
— Думаю, я не обязана отчитываться перед вами, если я конечно не арестована.
— О, я мечтал бы сделать так, чтобы это оказалось правдой, но у вас слишком преданные слуги, богатый отец и хорошая охрана в доме.
Он протянул ей клочок бумаги:
— Это было изъято у вора, проникшего в загородное поместье моего свата. Письмо писали вы? Не отпирайтесь, бесполезно!
— Я и не подумаю. Письмо написано действительно мной. Признаться теперь я об этом очень жалею. Тот мальчик не вор — он действовал по моей просьбе. Отпустите его.
— И не подумаю. Деньги вашего отца делают вас слабоуязвимой, но хотя бы так я смогу вам насолить… Пока… Дело этого мальчика под моим особым контролем. Поверьте. Он понесет наказание как минимум за все последние кражи этого месяца.
— Вы ничтожество. Я еще могу оправдать вашу любовь к своей дочери, мой отец любит меня не меньше, но на такие подлости он просто не способен. Зачем вам это?
— Ну! Ведь я вас предупреждал! А теперь еще и моя дочь пострадала.
— Но ведь с ней все в порядке…
— Откуда вам это известно? — серая сталь его глаз сверлила её насквозь — Я еще не сообщал об этом своим родственникам в соседнем с вами особняке.
Юлия закусила губу. Болтливая идиотка, как же теперь выкрутиться…
— Юленька!
Голос маменьки послышался из окна особняка Деменевых.
— Юленька, давай домой, ужин стынет…
— Иду, мама!
Юлия со всех ног кинулась к воротам и исчезла за ними.
— Ничего… Мы еще посмотрим… — отец Натали скрылся, словно растворился в темноте.
Следующий день не сулил ничего нового и начинался, как и все остальные. С утра Юлии через Илью удалось доставить в камеру Кольке небольшую передачу и записку, с заверениями, что как только вернется отец, они непременно освободят его.
Илья осмотрел Андрея и перевязал его рану. Ночь спокойного сна благотворно сказалась на его здоровье и Истомин был уже не так слаб. Юлия рассказала ему, что виделась с его матерью и сообщила где он и что с ним:
— Думаю, связи твоего отца позволят вытащить тебя отсюда.
— Мой отец полностью зависим от отца Натали. Он сделал большую глупость…очень большую. Что ж, люди слабы и подвержены искушению. Отец Натали прикрыл его тогда, — ты не знаешь, случай со строительством дамбы. Там из-за отца погибло очень много народу. А потом была большая инспекция Его Величества, отец чудом избежал тяжелых последствий. Затем, конечно он пытался все поправить, но было уже поздно — он был уже на крючке. Я не воспринимал это тогда всерьез — ну тесть помог моему отцу — что такого. Я только теперь понимаю — у него все, мы все были на крючке.
