Лаура Паркер - Буря страсти
— Верно, — поддержал его Квинлан. — Но что можно возразить против таких слов: «Любовь, что быстро губит юные сердца»? Не могу не обратиться, Хокадей, и к другим наблюдениям Данте. Он сказал: «О горе, сколь сладки были грезы и велико желание, что привели их к грустному концу».
Джейми рассмеялся:
— Ты не разубедишь меня. Мои разум и сердце ведут меня только в одном направлении.
— А кто она, эта девчонка? — осведомился Эррол с бесстыдством неосведомленного родителя. — Ты о ней никогда не говорил.
— Истинный джентльмен не разглашает имя дамы до тех пор, пока не узнает о ее решении, — ответил Джейми, покачиваясь с пятки на носок. Он был очень доволен собой.
Эррол резко повернулся к Квинлану:
— Какая ерунда — вся эта болтовня сохнущего от любви неоперившегося юнца! Если согласен принять настоящий вызов, то напиши письмо от моего имени.
— Любовное письмо? — расхохотался Квинлан. — Кому?
Лицо Эррола стало жестким.
— Нет, не любовное письмо, а гневное послание одной негоднице, которая хочет навязать мне своего выродка.
— Значит, ты говорил серьезно, — выразил всеобщее удивление Рейф.
— Ну и что из этого? — В глазах Эррола вспыхнул опасный огонек, и его взгляд опять уперся в Хиллфорда.
— Ты принес с собой какое-нибудь из ее писем? — спросил Квинлан, чтобы отвлечь его.
Эррол прищурился, заподозрив в его вопросе ловушку:
— А с чего ты решил, что она писала мне?
— Да ни с чего, — миролюбиво ответил Квинлан, не желая, чтобы ярость Петтигрю обратилась на него. — Я только хотел узнать, грамотна ли она. Если нет, я буду писать простыми словами и короткими предложениями.
Неожиданно лицо Эррола прояснилось
— Так ты напишешь письмо?
Квинлан пристально посмотрел на него:
— Значит, такая женщина существует?
Эррол помолчал, просчитывая, как лучше вызвать у приятелей сочувствие и в то же время не заронить в их души подозрения.
— Она самоуверенная лондонская штучка с очаровательным ротиком и восхитительным телом, которое предлагает всем желающим. Теперь, попавшись, она ищет благородного папашу для своего ублюдка. Нужно в любых выражениях дать понять этой шлюхе, что я не имею к ребенку никакого отношения. Напиши ей, что, если она будет продолжать настаивать на моем отцовстве, я публично объявлю ее авантюристкой.
Квинлан пожал плечами:
— Для того чтобы кого-то запугать, не требуется мое умение.
Эррол вытер рот тыльной стороной ладони.
— Тогда одень угрозу в шелка. Но обязательно напиши этой паршивке, что я беру назад свое предложение.
— Предложение? — хором воскликнули все трое.
— Черт бы вас побрал! — Эррол резко повернулся и вышел из палатки в дождливую ночь, забыв и ментик и доломан.
— Что, по-вашему, с ним случилось? — поинтересовался Джейми.
Рейф и Квинлан переглянулись.
— Угрызения совести? — предположил Рейф.
— Так ты напишешь? — спросил Джейми. — Я имею в виду письмо этой шлюшке.
— Не знаю. — Квинлан взял перо. — Хотя с женщинами он ведет себя как настоящая свинья, он все же наш друг.
— И лучший офицер полка, — тихо добавил Рейф. Губы Квинлана медленно растянулись в улыбке.
— Ты слишком скромен, Хиллфорд. Мне бы доставило удовольствие изобразить на бумаге характер Эррола. — Он быстро набросал на листе руку, держащую знамя. — Очерк о распутнике, попавшем в затруднение.
— Он тебя за это не похвалит, — заметил Джейми. — Кстати о женщине. Возможно, он действительно сделал ей ребенка.
Квинлан многозначительно поднял бровь:
— Я не уверен в том, что она существует. Ты же видел, каким бывает Эррол, когда рвется в бой. Он может поддаться на любую провокацию.
— Она существует, — спокойно проговорил Рейф. — Петтигрю обливался потом от страха.
Все трое помолчали. Эррол Петтигрю никогда не выказывал признаков страха. Ни при каких обстоятельствах.
— Я должен отправить свое письмо. — Джейми похлопал себя по нагрудному карману. — Мне хочется поскорее выяснить, суждено ли мне испытать счастье.
Рейф с любопытством посмотрел на молодого человека:
— Может, стоит пощадить чувства дамы и подождать с отправкой до конца сражения?
— Ни за что! В отличие от тебя я уверен, что останусь в живых.
— Ах, безрассудство молодости! — насмешливо вздохнул Квинлан, заметив, как на обычно спокойном лице Рейфа промелькнула боль.
Джейми не сдавался:
— Я сегодня же поеду в Монт-Сен-Жан в надежде увидеть, как отправят мое письмо. Ты поедешь со мной, Хиллфорд?
Рейф отрицательно покачал головой.
— Желаю вам обоим спокойной ночи. — Он хмуро посмотрел на друзей. — До завтра.
Час спустя Квинлан разглядывал письмо. В неверном свете догорающей свечи оно то и дело расплывалось в неясное пятно.
Квинлан сомневался, стоит ли сообщать беременной женщине о разрыве помолвки. Дабы успокоить свою совесть, он убеждал себя в том, что такой женщины не существует. А если и существует, то он сделает ей одолжение, избавив от грустной перспективы связать свою жизнь с бароном Лисси.
Отличный солдат, душа любой компании, веселый собутыльник и повеса, Эррол не представлял собой ничего хорошего в качестве мужа. Ни одной женщине, пусть самой любящей, не под силу надолго завладеть его вниманием и тем более сердцем.
Квинлан отложил в сторону письмо и потер ноющие виски. Возможно, он делает из мухи слона. Когда женщина ложится в постель с тем, кто не является ее мужем, она знает, что рискует. Кто он такой, чтобы судить?
И все же история с нахальной обманщицей затронула его душу драматурга.
Квинлан снова взялся за письмо. Он обращался к незнакомке так, будто она была его собственной любовницей, а сам он — пользующимся дурной славой распутником. Стремясь пристыдить ее и в то же время смягчить удар, он намеренно выбирал такие выражения, которые обязательно вызовут у нее гнев. Ярость и праведное негодование, надеялся он, затмят ее тоску. А может, он делал это из малодушия?
Неожиданно свеча погасла.
— Кто скажет, что таит в себе женское сердце? — произнес во мраке Квинлан.
На улице продолжал лить дождь. Вода собиралась в ручейки, которые затекали под влажный пол палатки, заполняла глубокие отпечатки сапог в грязи.
Рейф лежал на кровати. Он прикрыл глаза рукой, хотя знал, что все равно не заснет. Возможно, это последняя ночь в его жизни.
Он не помнил, когда впервые у него возникло ощущение, что он никогда не вернется. Вероятно, это случилось после последнего письма Деллы. В нем она молила Рейфа ответить и поподробнее описать свои чувства.
Его чувства!
Он не представлял, как любят другие мужчины. Для него его любовь к Делле превратилась в могущественную силу, которой он страшился. Рассудительный по природе, он упорно сопротивлялся непонятным эмоциям. С самого начала он знал, что не имеет права любить такую замечательную девушку. С течением времени ситуация ухудшалась. Делла взрослела, превращалась из девушки в женщину, и жизнь увеличивала количество препятствий на их пути. Когда она в восемнадцать лет была представлена ко двору и стала богатой наследницей, он подумал, что потерял ее. Прекрасная, чистая душой, отважная сердцем, она могла стать предметом восхищения более достойного человека, принца, даже короля. Однако это ангельское создание выбрало его!
