Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес
В обществе, чье бытие определяется исключительно потреблением, трудности богатых и небогатых сотрудников Facebook при обсуждении денег сравнимы с тем, как шведский анархист обсуждал бы политическую философию с военным Исламского государства. Протокол заключается в том, чтобы вообще не говорить об этом на публике. Конечно, между собой люди это обсуждали. Среди несомненно многочисленных подобных групп была так называемая NR250, которая представляла собой коллективный справочник того, каково быть зажиточным. Ее название произошло от слова «нувориш», а цифра 250 обозначает то примерное количество сотрудников, которое изначально в ней было, – по крайней мере, так гласит история (и на данном моменте это уже больше, чем первая волна сотрудников Facebook). Да, они были буквальными нуворишами во всех смыслах термина и по всем докладам (а доносил мне на них не один сотрудник), вели себя соответствующе. Как купить землю в статусе общества с ограниченной ответственностью и скрыть тот факт, что планируете построить там жилой комплекс; лучший курорт на Мауи; как купить или арендовать частный самолет; какой кредитной картой люксового сегмента лучше пользоваться и так далее. Но ни слова об этом на территории кампуса.
В повседневных терминах это было нечто похожее на то, что Бонни Браун, знаменитая массажистка Google, написала в своей автобиографии касательно материального раскола компании на две части:
«Резкий контраст образовался между сотрудниками Google, работавшими рядом. Пока один смотрел на расписание местных кинотеатров на своем мониторе, другой бронировал авиабилеты в Белиз на выходные. Представьте себе, как будет звучать их разговор в понедельник утром?»
Впрочем, члены правящего класса яростно отрицали сам факт своего существования. Естественно: если бы вы опросили белых южан касательно расизма, они бы упрямо отстаивали тот факт, что юг являл собой пример равноправия. Британский правящий класс объявил бы свою страну образцовой меритократией. В той степени, в какой я могу использовать слово «привилегия», не ощущая себя борцом за социальную справедливость и без вкуса рвоты во рту, – бенефициары такой привилегии <рвотный позыв> никогда ее не видят. По аналогии с той рыбой из поговорки, не видящей воду, в которой плавает, FB-знать не улавливала самоупоения своим положением в корпоративной иерархии.
На более формальном уровне такое отношение означало: у Facebook не было таких необходимых привилегий, как добавление денег работодателя при пенсионном страховании по плану 401k. Когда Британская Трейдерша однажды спросила, есть ли у Facebook пенсионная схема, я пошутил, что IPO было пенсией. За исключением, конечно, тех многочисленных сотрудников Facebook, кому она не предназначалась. Поздно пришедшие в компанию сотрудники (включая меня) не попадали под раздачу богатств, способных изменить жизнь, когда компания выходила на биржу. В конце концов, Facebook взяли на себя обязательство обеспечивать пенсионные отчисления, но внутренние дебаты по этому поводу отражали разрыв между имущими и более чем имущими. Кто-то проблему не понимал (более чем имущие), а кто-то беспокоился насчет стоимости обучения в Стэнфорде и возможности жить хотя бы в скромном районе Сан-Матео (имущие, вроде как). Заинтриговывало то, как небогатые сживались с системой, даже если не являлись бенефициарами того нового общественного порядка, к которому мы присоединялись. Сотрудники на низших позициях втягивались за счет энтузиазма и некомпетентности, но сотрудники более старших звеньев, на позициях среднего менеджмента, понимали что к чему. Они знали, что вели свой образ жизни, но их начальник из «старичков», не будучи намного талантливее, жил совершенно по-другому.
Это был пример классического марксистского утверждения: капиталисты прививают буржуазные ценности управленческому классу, при этом оставляя себе большую часть результатов труда.
Это делается с целью создания общей причины противостояния эксплуатируемому пролетариату – даже если у менеджера и рабочего больше общего, чем у кого-то из них со старшим руководством. Взять хоть менеджера среднего звена Facebook, Amazon или Google, который с наибольшим энтузиазмом машет флагом и был нанят, когда компания уже достигла зрелости. Он осознал, что ему не перепадает и крох того, что достается основателям и рано нанятым сотрудникам – тем, кто по-настоящему владеет компанией. И все равно менеджеры встанут на одну сторону со своими надсмотрщиками против тех людей, рядом с которыми работают ежедневно. Говорите что угодно о марксизме на практике – но он точно описывает наше современное технобуржуазное общество.
Как на корпоративном, так и на национальном уровне: разговоры о нации так же игнорируют социоэкономический разрыв, почти геологический по своим размерам, между тем, как живут состоятельные люди и те, кто едва сводит концы с концами. Facebook был всего лишь США в микрокосме.
Оставайтесь сфокусированными на своей миссии!
Глава 36
Когда летающие тарелки не появились
Человека с убеждениями трудно изменить. Скажите ему, что не согласны с ним, и он отвернется. Покажите ему факты или числа, и он спросит вас об их источнике. Взывайте к логике – и он не сумеет уловить смысл ваших слов.
Леон Фестингер и другие, «Когда не сбывается пророчество»
МАРТ 2012 ГОДА
В1956 ГОДУ СОЦИОЛОГ ЛЕОН ФЕСТИНГЕР ОПУБЛИКОВАЛ ЭПОХАЛЬНОЕ ИСследование культа, сформировавшегося вокруг чикагской домохозяйки Дороти Мартин. Мартин транслировала сообщения от внеземных существ с различных «вибрационных плоскостей», которые записывала автоматическим письмом. Ее сообщения предсказали, что катастрофическое наводнение разрушит США 21 декабря 1954 года. Приверженцы пророка этого культа будут спасены инопланетным космическим кораблем, который умчит их в более высокие плоскости реальности – так как приверженцы были специально отобраны для жизни там.
Количество сторонников культа со временем росло. По мере приближения даты апокалипсиса они бросали работу, оставляли на произвол судьбы собственность и бизнес и отдалялись от своих неверующих семей в ожидании конца света. После того как летающие тарелки и апокалипсис как результат не проявились, последователи культа не утратили веру. Напротив, жизненный опыт подстегнул убеждения, сплотив их в тесную конфедерацию ложной веры. Пережитки этого культа сохранились и по сей день.
Исследование заложило основы теории «когнитивного диссонанса» Фестингера – умственного стресса, которому люди подвергались, когда оказывалось, что реальность противоречит высоко ценимой ими вере. Центральная мысль теории такова: люди естественным образом избегают этого дискомфорта, обходя те ситуации, которые могли бы его усугубить, или игнорируя информацию, которая могла бы сделать их умственное противоречие более очевидным.
Заметьте: целью следующего объяснения является не «гы-гышный» троллинг Facebook, не упоение от приводящего в смущение фиаско, не садистское ликование. Это анализ конкретных примеров из практики, показывающий, как даже самые умные компании могут временно сходить с ума и начинать верить в фей и летающие тарелки, находясь под двойным прессом рыночных ожиданий и ограниченного высокомерия. Каждая крупная компания зависала в исступленном трансе некоего продуктового безрассудства, просыпаясь с резким содроганием, только когда реальность развеивала наваждение. Сейчас последует рассказ о великом монетизационном безумстве Facebook, о первом большом выходе в мир маркетинговых технологий и полном крахе.
Изначальная идея, на поверхностный взгляд, была хорошей.
Сначала мы должны отмотать назад, к тому состоянию, в котором Facebook находился около 2010 года, – тогда продукт, с помощью которого вы следили за своим прошлым или будущим бойфрендом, был совсем
