Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес
Когда мы переехали в Менло-Парк, на дверях многих переговорных и в местах общего пользования висели логотипы Sun. Вместо того чтобы убрать их все, Цукерберг велел оставить несколько. Как корпоративное напоминание о смерти, они должны были сообщать сотрудникам, что Facebook тоже может пойти путем вымирания и однажды от него останутся только логотипы и пафос.
Самый крупный из этих ископаемых остатков находился за эмблемой Facebook с огромной кнопкой «Мне нравится», с этим повсеместным поднятым вверх синим большим пальцем – и там в режиме почти 24/7 толпились туристы, делающие селфи. Позади единственной эмблемы Facebook, обращенной к публике, был логотип размером с бильярдный стол, который некогда обозначал стильное новое цифровое будущее. Логотип был настолько изношен, а краска с него так осыпалась, что он напоминал исторический артефакт. Когда сюда переехал Facebook, менеджеры вместо того, чтобы убрать первоначальную эмблему, просто развернули ее и намеренно отказались красить ее или прикрыть тыльную часть. Эмблема состояла из надписи «Sun Microsystems», а также четырехугольного лого, выполненного из букв S, которые некогда появлялись вверху каждой веб-страницы, которую вы загружали.
Пройдет и это. Что случилось с Sun, могло случиться и с нами, так что ДВИГАЙСЯ БЫСТРО И ЛОМАЙ ВСЕ ВОКРУГ – подразумевал Цукерберг. Возможно, даже на великую фейсбучную кнопку «Мне нравится» однажды будут смотреть, как на ту надпись на фрагменте статуи Озимандии в размышлениях Шелли о преходящей сути человеческих амбиций: высокомерный спазм силившихся, забытых и покинутых.
Каждое утро я проезжал на велосипеде шесть миль от моей лодки, стоящей в доке Редвуд-сити, в новый кампус, расположенный на искусственной береговой косе, воткнутой в затопляемое во время прилива болото – такие болота образовывали топкую южную оконечность залива Сан-Франциско. Это было не так живописно, как может показаться: две мили кручения педалей в пыли вдоль бетонных карьеров возле порта Редвуд-Сити, две мили между проносящихся мимо грузовиков по неухоженному прибрежному району, а затем (наконец) две мили законсервированных топей (если цвели водоросли, запах был как из туалета в лагере).
Вешаю велосипед на всегда забитую стойку за главной дверью, которая открывалась карточкой, – и время для душа. Ванные были слишком маленькими для населения Facebook, в них не было нормальных раздевалок. По сути, заправские велосипедисты вешали свои смешные штанишки от Spandex на вешалки для полотенец, намеренно выворачивая их наизнанку, чтобы проветрить потные промежности (беее!).
То, что я проживал на лодке, было необычной ситуацией. Компания состояла наполовину из пригородных ничтожеств (старше меня, женаты, с детьми), которые жили на полуострове, в спальных районах вроде Менло-Парк или Маунтин-Вью – это зависело от того, насколько рано они сюда влились и насколько состоятельны были. Другая половина (молодые хипстеры, только что из-за парты) жила в модных и дорогих районах Сан-Франциско. Этих, молодых, доставляли на корпоративных автобусах. Все верно, у Facebook был флот челночных автобусов, которые привозили людей, живущих за тридцать миль, из Сан-Франциско в Менло-Парк, или из центра Пало-Альто.
Автобусы были метафорой того, что происходило в Области Залива (и, рискну предположить, всей экономики). Этот символизм нисколько не утратил своей значимости по отношению к протестующим против технологий, у которых была склонность время от времени разбивать окна автобусов. Одна группа людей получала один набор товаров и услуг, а те, у кого были прикреплены к ремням удостоверения сотрудников технологической компании, получали нечто совсем иное.
Вообрази себе сцену, путешественник по долине: Двадцать четвертая улица и Валенсия в Мишен-дистрикт (сейчас это городок хипстеров, но исторически это был бедный мексиканский район). Белые чартерные автобусы, намеренно не помеченные логотипами, соревнуются за место на автобусной остановке с накренившимися автобусами-развалинами SF Muni. Один флот автобусов предназначен для резидентов Сан-Франциско, которые «на пять с двумя плюсами». Там удобные сиденья и есть wi-fi. Другие автобусы – для пролетариата, и в них есть хотя бы один несдержанный бомж, вслух несущий какой-то бред по соседству с единственным свободным сиденьем. Однако осторожно! С учетом того, что как минимум три компании предоставляют корпоративные автобусы, надо убедиться, что вы садитесь в правильный (легче сказать, чем сделать, так как обозначений нет). Сядете в неправильный – приедете в Google или Genentech. Естественно, такое случалось, и часто. После того как фильтр пройден, кто-нибудь запостит в группе «Facebook едет на работу» сообщение о шпионе из Google, чтобы все приглушили голос и прикрыли экраны своих гаджетов. Не уверен, что происходило с этими шпионами. Я бы не удивился, если бы отдел кадров держал на борту автобуса кадровиков – подобно маршалам авиации у Федерального агентства воздушного транспорта на международных рейсах, которых перехватывают и вербуют новых сотрудников в момент закрытия дверей.
В ожидании автобуса во время тех периодов, когда я жил в Сан-Франциско (это зависело от того, какая драма с какой девушкой у меня в этот момент происходила), я развлекался тем, что пытался угадать: какая компактно стоящая группа относится к какой компании. Со временем в голове выработалась такая модель: сотрудники Google старше и больше похожи на ботаников (при угадывании можно было смошенничать, посмотрев на набор разноцветных сфер на их корпоративных ID). Сотрудники Facebook были более молодыми и авангардными. В автобусе мы начинали разбираться с ежедневной порцией почты (или, в случае инженеров, кодить), отвлекаясь при этом от темы и надеясь проскочить тот узел, который останавливал движение по направлению к югу в районе девяти утра.
Добравшись до Фейсбукляндии, которую в ближайшие двенадцать часов намеревались не покидать, мы направлялись кратчайшим путем в кафе за первым из трех бесплатных приемов пищи в кампусе. Если вы были менеджером по продукту, скорее всего, глотали не разжевывая, пока проверяли мейл за пятнадцать минут до своей первой встречи – первой из общего количества от шести до двенадцати, плюс еще две-три импровизированные. Microsoft Calendar управлял вашей жизнью через аудионапоминания из корпоративного iPhone – равно как и у ваших коллег. Из-за него дрались, как из-за ста ярдов нейтральной полосы во время Первой мировой. В тот момент, когда вы расчищали свободное время для встреч, кто-нибудь с большой вероятностью слал вам приглашение заполнить его (существовал внутренний инструмент, который помогал в непрерывной работе календарной мозаики).
Ходила такая шутка: главное преимущество работы в Facebook – то, что тебе не приходится объяснять, почему ты целый день в Facebook. Помимо тестирования продукта бо́льшая часть совместной работы в Facebook проводилась через сам Facebook. У каждой команды по продукту была своя внутренняя группа для команды – а может, и несколько, каждая для своего подкласса участников разработки продукта (например, продажники, маркетологи и инженеры).
Пууууук!
Это была одна из тех инсайдерских шуток Facebook, что задавали тон культуре компании. Если вы, дурачок, оставили свой лэптоп незапароленным или просто без присмотра среди этой неотесанной толпы, каждый имел полное право залезть в ваш браузер (в котором были открыты, по меньшей мере, две или три вкладки Facebook) и запостить обновление статуса, состоящее из результата повседневной работы желудочно-кишечного тракта («трах», не пойми по какой причине, был чуть более изысканной альтернативой).
Если поднять голову от стола, во что упрется ваш взгляд? В очередную ничем не примечательную белую поверхность, в точности как у Цукерберга? Команды по разработке продукта группировались вокруг своего продукта и инженерных менеджеров. Этаж рекламы, который, кажется, будет вечно расширяться на другие
