Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес
Эти воспоминания роились в моей голове, пока я смотрел на своего ребенка и женщину, которая произвела его на свет. Романтическое пламя Британской Трейдерши все еще тлело в достаточной степени, чтобы вновь разжечь его при необходимости. Но тогда все это превратится в полноценную буржуазную семью с совместными финансами, ожиданиями дорогой школы, ипотекой и всеми убогими причиндалами оседлой жизни. По мне, истинно свободен только тот человек, который ни в чем не нуждается. Пока я не обладаю финансовой независимостью (то есть деньгами на «да пошел ты») и не являюсь капитаном прибыльного предприятия, я всего лишь раб, чьи оковы имеют ту или иную стоимость. Подгузники и учеба ограничат меня так же, как графики финансирования.
По аналогии с майамским маримберо работа на Facebook и подписка на отцовство представляли собой тяжелый компромиссный вариант – по крайней мере, с моей точки зрения. Конечно, работа хорошо оплачивалась – но если доводить образ жизни до уровня ваших средств, вы будете обязаны вашей отрасли и людям, которые ею управляют. Я снова и снова все глубоко обдумывал, ведя отсчет от дней в Goldman, – думал о жизни в окружении товарищей по работе и в заложниках у их недешевого стиля жизни. Facebook не прислали бы мне пальцы Зоуи по почте в ожидании новой таргетинговой идеи от меня, но, несомненно, могли поставить крест на легких деньгах в виде акций на гипотетическое дошкольное образование Зоуи в Менло-Парк по цене $2500 в месяц. Хотел ли я действительно быть персонажем в духе Уилли Ломана: приходить домой после поганого дня на работе, пить пиво и думать, что оно все того стоит, после внимательного взгляда в глаза Зоуи? А потом на следующий день снова угрюмо мириться с дерьмом от босса? Именно так и сложилось бы, если бы мы в отчете о движении семейных денежных средств ударились в ипотеку в области Залива, семейные ужины без детей в ресторанах Пало-Альто и два детских сада.
Все мои коллеги по Facebook из когорты «старше тридцати» находились в этой лодке зависимости. Когда Facebook отдает команду, единственное, что они могут ответить, – это «Слушаюсь!». И они слушаются, и декламируют любой текст, прописанный для них корпорацией, и прыгают через все горящие обручи, которые подставляет им работодатель. Вплоть до распашонки с логотипом компании, которую напяливают на своих новорожденных детей, чьи фото постят на Facebook ради онлайн-аплодисментов их в той же степени обращенных в рабство коллег.
Несомненно, вы сочтете этот аргумент полным самовозвеличивания разглагольствованием хама-эгоиста, который пытается найти оправдание своему эгоцентризму, – и, возможно, вы правы. Однако я рос с отцом-тираном, которого ненавидел, и постоянно пытался сбежать от его подавляющего присутствия. Мысль подчиняться другому такому же начальнику казалась мне отвратительной. Не говоря уже о том, что я никогда не хотел заново пережить подобную семейную ситуацию в роли ребенка ли, родителя ли – все по тем же причинам из личной истории. Я не мог так поступить, невзирая на всю родительскую тягу к хрупкому новорожденному Ноа и весь шарм и проказы умненькой Зоуи.
Британская Трейдерша и я неформально разработали расписание выплат, которое соответствовало рекомендованному в штате Калифорния уровню финансовой поддержки детей. Как при наборе в армию во время Гражданской войны, когда богачи могли заплатить людям простого звания, чтобы те заняли их места на линии огня, я откупился от отцовства – в основном из-за страха приуменьшения свободы, которое оно предполагало. Я сохранил за собой право навещать детей, но это зависело от вечно шатких отношений с Британской Трейдершей. Это было противно, но я сомневался насчет своей отцовской пригодности (и Британская Трейдерша тоже). По моему опыту лучше без отца, чем с плохим отцом.
На домашнем фронте я все еще жил в веренице временных субарендованных помещений в Мишен-дистрикт в Сан-Франциско, но вскоре «встану на якорь» более прочно. Я купил тридцатисемифутовую лодку на деньги, ставшие выданным вперед компонентом сделки с Facebook. Лодка, как бы невероятно это ни звучало, находилась в Балтиморе, поэтому мне ее везли на грузовике через все США до Окленда, где я ее переоснастил и спустил на воду после нескольких месяцев работы на верфи. В поисках места для швартовки в самой южной марине области залива Сан-Франциско, несколькими милями севернее Facebook в Редвуд-сити, я ездил на работу в стиле «Полиции Майами» на велосипеде. Как уже говорилось, мое желание жить на лодке основывалось не столько на желании эксцентричной жизни, сколько на внутреннем отторжении того буржуйского стереотипа, который иначе стал бы моей судьбой. Если бы у меня была лодка, куда я мог возвращаться, Facebook доминировал бы в моей жизни только отчасти (по крайней мере, я так думал). Открытый океан всегда заманчиво поджидал меня, нашептывая, чтобы я отошел от причальной линии и пустился в плавание.
Кроме того, где бы еще я мог жить в области Залива за $700 в месяц?
Глава 30
Реклама пять-ноль
На этой планете есть три универсальных символа: значок доллара $, сиськи и футбольный мяч.
По Бронсон, «День игры в Сент-Квентине»
1 НОЯБРЯ 2011 ГОДА
ВУХОДЯЩИЕ НЕДЕЛИ 2011 ГОДА FACEBOOK ПРОДОЛЖАЛ ЖИТЬ В ОТЧАЯННОМ напряжении под угрозой от Google Plus. Изначальные данные о количестве пользователей, опубликованные Google, были умопомрачительными: в них заявлены сотни миллионов пользователей. Это было воплощением худшего кошмара Facebook – чтобы их превзошла компания из Маунтин-Вью, выдающая лучшие инженерные показатели, не говоря уже о ее все еще доминирующей позиции в мире как самого популярного стартового сайта по умолчанию.
С профессиональной точки зрения, я хорошо и по-настоящему ассимилировался (по крайней мере, в открытую). Моя ежедневная рабочая униформа сошла до уровня джинсов, рубашки и фейсбуковской фуфайки на молнии – комплекта, который привлекал внимание даже по стандартам низших эшелонов Facebook. В плане работы я продолжал свой сизифов труд по сбору любыми способами пользовательских данных, с целью повысить наши низкие показатели переходов по ссылкам.
В то время рекламные объявления на Facebook были некрасивыми, маленькими (размером с почтовую марку) комбинациями текста и картинок в дальнем правом углу пользовательского экрана – и пользователи их в основном игнорировали. Мысль о коммерческом контенте в новостной ленте все еще была святотатственной и в приличном обществе не упоминалась. Сама идея об использовании в рекламе на Facebook информации, добытой извне, была столь же еретической и просто не рассматривалась.
В этот хаотический период, до облагаемого налогом дохода и продуктовой дисциплины периода IPO, команда по продукту отдела рекламы Facebook продолжала развиваться под беспорядочными указаниями Гокула. МП часто без какой бы то ни было системы получали продукты «в наследство», после того как предыдущий МП ушел, был уволен или переведен на другой проект (независимо от того, была ли у него квалификация возглавить команду и существовал ли тот продукт вообще). Эта продуктовая рулетка отправила меня возглавить команду качества и отзывов о рекламе, вдобавок к команде рекламного таргетирования. Как и министерство национальной безопасности, отдел качества и отзывов о рекламе носил напыщенное название, отражающее присутствие могучей силы, но заодно и содержащее приличное количество повседневной некомпетентности, доходившей до клоунады. По аналогии с теми благородными душами, что охраняют наши границы, отдел отзывов о рекламе (сокращенно) был хранителем команды рекламного отдела Facebook. Там отслеживали непристойную рекламу, мошенничество
