Надежда. Как спасение уличных собак изменило жизнь человека - Ниал Харбисон
– Ну же, Конрад, где эта чертова картошка?! – усмехался я.
Он притворно возмущался, но после мне подмигивал.
Шестнадцатичасовой рабочий день в те времена считался нормой, но мне приходилось наблюдать, как крепкие мужики плачут, не выдерживая такой нагрузки. Однако я был молод, хотел учиться и каким-то образом проработал в ресторане до окончания обучения в Колледже общественного питания. К тому времени диплом для меня уже ничего не значил. Если кто-то в индустрии общественного питания захочет проверить, умеете ли вы готовить, вас просто отправят на кухню на четыре часа. Никому нет дела до ваших документов. И все же я радовался, что сумел чего-то достичь и папа мог мной гордиться. Я наконец что-то довел до конца.
Но если я упорно трудился все эти годы, то веселился я еще упорнее. После рабочей смены я был по-прежнему полон сил и готов развлекаться. Шон к тому времени вернулся в Ирландию, как и другие мои школьные товарищи, приехавшие учиться в Дублинский университет. Я встречался с ними после работы, одержимый желанием «наверстать упущенное» во время общих попоек.
Что такого изысканного я пил в те дни? Двойную порцию водки с энергетиком или тройную порцию водки с тоником. В попытке выпить столько, сколько в меня влезет, я порой шатался по залу с тремя бокалами в руках. Нет смысла тратить время на пиво, когда нужно поскорее напиться, не так ли?
Как правило, моя миссия – надраться в хлам – была выполнена, и отходняки у меня были жестче, чем у Шона и компании. Поскольку обильное употребление алкоголя не осуждалось, мое пьянство меня мало заботило. Бывали ночи, когда я успевал поспать всего полчаса, а после отправлялся на работу, трезвый как стеклышко.
А что стало с тягой к азартным играм, проснувшейся в школе? Вскоре я начал оставлять бóльшую часть своей зарплаты в букмекерских конторах. Лошади, борзые, лотерейные билеты, футбольные ставки – меня все поглощало с головой.
Именно шеф-повар посоветовал мне вынюхать мою первую кокаиновую дорожку. В сфере общественного питания широко распространено употребление кокаина – он дает вам силы продержаться всю долгую смену. Я, однако, боялся наркотиков и сопротивлялся таким предложениям в течение нескольких лет.
– Да ладно, не будь слабаком! – подначивали меня сверстники, размахивая перед носом пакетиками с белым порошком и банкнотой, свернутой в трубочку.
В конце концов я поддался их давлению.
Примерно в тот период я впервые попробовал экстези. После тщетных попыток отказаться я все-таки закинулся – случилось это в старомодном ночном клубе в Дублине. Спустя полчаса я неистово вопил:
– Боже мой, вы были правы! Это невероятно!
Остаток вечера я танцевал под техно, наслаждаясь охватившей меня радостью и уверенностью в себе.
После той ночи у меня случались небольшие приступы наркотической зависимости: я мог два или три раза в неделю принять таблетки, а потом в течении полугода не притрагивался к ним, в полной мере осознавая, как это опасно для человека вроде меня. Я уже тогда опасался своей «темной стороны», поскольку знал, что я увлекающаяся натура.
Меня начали одолевать депрессивные состояния и тревога. Между психическим здоровьем и злоупотреблением алкоголем и наркотиками существует тесная связь, но в то время я этого не знал. Я даже не знал, что такое депрессия и тревога. В 1990-е годы об этом было не принято говорить, уж точно не среди молодежи, как это делается в наши дни.
Поэтому я никак не связывал свои мрачные состояния с образом жизни. Порой чувство опустошенности после ночной тревожности выводило меня из строя на целый день. Начиналось все со сжатых зубов. Из-за накатившей тревоги я не мог выйти в магазин или даже на прогулку. Меня мучала бессонница.
Тревога и пьянство усилились, когда в двадцать один год Конрад назначил меня шеф-поваром в свой новый ресторан Lloyd’s Brasserie. Для этой должности мне не хватало опыта; кроме того, я совсем в себе запутался. В семье мной гордились – я добился чего-то, хотя и не получил должного образования. Это тоже давило на меня и заставляло тревожиться. Мне казалось, что я всех обманываю. Я не знал, что делать со своей жизнью. Вскоре мои подчиненные меня возненавидели, поскольку считали, что я получил свою должность незаслуженно и вместо меня следовало назначить кого-то из них. Я чувствовал, что между нами нет никакого доверия, и отдавался алкоголю, чтобы унять стресс, но это только усугубило ситуацию. Как только «расслабляющий» эффект от первого глотка проходил, мне приходилось пить дальше, чтобы вновь его ощутить. Но алкоголь лишь подливал масла в огонь моих сомнений и страхов.
Моя первая паническая атака произошла в отпуске, который я проводил с Сабриной – прелестной девушкой, устроившейся в наш ресторан на подработку во время учебы. Мы отдыхали в Испании, и у меня внезапно заболело в груди.
– Поехали в больницу, – взвыл я, уверенный в своей скорейшей кончине.
Врачи осмотрели меня, дали для успокоения несколько таблеток и отпустили, поскольку я был совершенно здоров. За двадцать с небольшим лет я пять раз попадал в больницу с одними и теми же симптомами: стеснением в груди, стреляющей болью в руке и затрудненным дыханием. Но ЭКГ всегда была чистой. Никто ни разу не сказал мне, что это панические атаки – в течение многих лет я искренне верил, что у меня проблемы с сердцем. Знаю, что покажусь безумцем, но я по-прежнему не связывал это со своим разгульным образом жизни.
Не помогло и то, что за день до нашего отпуска с Сабриной я проиграл накопленные совместно шестьсот евро – спустил все деньги за один день, поэтому пришлось брать кредит.
Моя зависимость от ставок постепенно уходила на второй план. Я совершал ужасные поступки – например, не приходил на встречи, поскольку был пьян, и Сабрина, как любой уважающий себя человек, меня бросила.
– Я так больше не могу, – со слезами на глазах сказала она в машине. – Не смогу, если ты продолжишь пить, Ниал.
Сабрина была первым человеком, всерьез предположившим, что у меня
