Полюби лучшее в себе и худшее в других. Книга прощения, принятия и обретения спокойствия - Роберт Турман
Излишняя уверенность в своей правоте возводит стену, которую легко разрушить точностью и ясным видением.
Восстановительное правосудие невозможно без трудного пути поиска альтернатив гневу, гордыне, ощущению собственной правоты и жесткой потребности быть правым. Этот выбор также требует готовности быть открытым и принимать свою уязвимость. Тибетская народная мудрость гласит, что гнев – это то, к чему мы прибегаем, когда чувствуем себя слабыми, потому что думаем, что это поможет нам почувствовать себя сильными. Чтобы надеть на себя мантию кажущейся силы, мы используем враждебность, отчуждение и демонизацию.
Как и прощение и примирение, восстановительное правосудие требует смирения и готовности жертвы и преступника разрушить разделяющую их стену противостояния «мы против них». Иллюзия разобщенности может сохраняться только благодаря отрицанию: как только мы смиряемся и признаемся себе, что каждый из нас несет в себе «семена всех возможных преступлений», как сказал один писатель-квакер[15], у нас пропадают основания чувствовать превосходство над другими и с презрением относиться к их жизни. Излишняя уверенность в своей правоте возводит стену, которую легко разрушить точностью и ясным видением.
Часто мы не обращаем внимания на то, как наши действия отражаются на окружающем мире, но когда нам напоминают о том, как наше поведение непосредственно влияет на других людей – как знакомых, так и незнакомых – это может изменить наш образ мышления. Мысль типа «На самом деле неважно, что с ними будет» сменяется мыслью «На самом деле это важно, потому что у них те же потребности и желания, что и у меня. Мне бы понравилось, если бы кто-то лишил меня средств к существованию или причинил вред людям, которых я люблю?» Если отнестись к этой мысли внимательно, становится понятно, сколько у нас общего.
Продолжение погони за тайным врагом
Победив тайного врага – зацикленность на себе – и взяв на себя всю ответственность за происходящее с нами, надо не останавливаться на достигнутом. Самозависимость и самозацикленность настолько прочно укоренились, что необходимо постоянно напоминать себе об опасности, которую они представляют, и предпринимать шаги по их преодолению. Для этого можно повторять молитву в духе «Колеса острых кинжалов», которая используется для обращения к собственной яростной мудрости:
Растопчи же, растопчи зацикленность на себе!
Люби, всегда люби заботу о других!
Мы утверждаем это понятие и повторяем молитву снова и снова, применяя ее ко всем ситуациям, одну за другой.
Во-первых, мы напоминаем себе, сколько жизней мы прожили под властью тайного врага в лице привычки к себе и зацикленности на себе. В буддийской космологии три самых ужасных состояния ума – это мир адских существ, мир голодных духов и мир животных. Нам легче всего представить себе животное перерождение. Представьте себя газелью, за которой гонятся львы и пожирают ее заживо, откусывая огромные куски от бока или бедра, или, схватив за горло, трясут ее взад-вперед, как тряпку. Очень скоро романтическая мечта о том, чтобы быть газелью, похожей на Бэмби, исчезнет.
Когда я впервые размышлял над страданиями внушающих ужас состояний, мне пришел в голову образ из фильма Уолта Диснея «Живая пустыня», который представляет собой одно длинное нападение. Осу съедает тарантул, которого съедает змея, которую съедает ястреб – кто-то все время подкрадывается из-за горизонта и пожирает кого-то еще. Тибетцы описывают животное состояние как «один ест другого». Высшие животные, приближенные к человеку, имеют немного больше вариантов досуга, но все равно они должны быть постоянно начеку, поэтому жизнь их несчастна.
Ужас может быть стимулирующей силой, побуждающей нас к позитивным действиям, направленным на преодоление разрушительных привычек.
Под миром животных находится мир голодных духов, где обитают существа с огромными желудками и узкими, как иглы, глотками. За один раз они могут проглотить только одну каплю жидкости или один кусочек лакомства, поэтому их желудки постоянно болят от голода, а глотки пересохли от жажды. Это состояние крайней тяги, неутолимого голода и жажды.
Мир адских существ еще страшнее. Там есть ледяные ады, кипящие ады, сокрушительные ады, режущие ады, и все попавшие туда обречены вечно испытывать самые страшные мучения. Однако даже при ярком воображении мы не испытываем достаточного страха перед этими состояниями. Уверенные в том, что никогда не подвергнемся мучениям, подобным мукам проклятых, мы продолжаем поступать так, чтобы попасть в свой собственный ад. А ведь созерцание ада Данте было бы для нас очень полезным. Ужас может быть стимулирующей силой, побуждающей нас к позитивным действиям, направленным на преодоление разрушительных привычек. Для буддийского святого Миларепы ужас, который он испытывал при мысли о своих злодеяниях, стал толчком к просветлению. Подобно выбросу адреналина, который заставляет вас выпрыгнуть из-под колес мчащегося поезда, ужас может быть мощным и полезным стимулом к действию.
По мере того как мы осознаем свою зависимость от себя, мы, естественно, становимся более свободными и сильными. Уверенность и довольство, которые мы излучаем, начинают вызывать зависть и восхищение окружающих. Чтобы не поддаться высокомерию и претенциозности духовных адептов, необходимо постоянно орудовать клинком мудрости против привычки к самолюбованию. Когда у вас возникает соблазн подумать: «Я просветленный, я особенный, потому что я обратился к критической мудрости и обрел понимание бесконечной жизни», – вы должны перестроить свой разум и вызвать энергию любви к другим, корень благости. Это и есть ваша защита от тайного врага – привычки к себе – и ее приятельницы – самозацикленности. Слово «я» в фразе «я особенный» показывает, насколько глубоко укоренилась эта привычка. Но мудрость бескорыстия, интуиция открытости полной свободе как реальности всего сущего возвращает нас к жизни в мире с абсолютной заботой о высшем благе.
Поэтому, когда мы начинаем почивать на лаврах нашей осознанности, имея максимум амбиций, но
