Полюби лучшее в себе и худшее в других. Книга прощения, принятия и обретения спокойствия - Роберт Турман
Как показали действия моей подруги, сочувствие и сострадание не обязательно означают, что мы автоматически даем людям все, что они хотят, так же, как и любящая доброта не означает, что нужно быть кротким и всегда говорить «да» (иногда любящий ответ – это «нет»). Это просто означает, что мы относимся к другому как к человеку, а не как к символу, концепции, ярлыку или противнику. Такое отношение позволяет нам реагировать на происходящее с мудростью. Нить взаимосвязи всегда рядом, если мы не забываем ее замечать.
Нас постоянно преследует злобный демон привычки к себе, и это не прекращается лишь потому, что мы осознаем проблему. Поэтому мы должны призвать сострадательную силу нашего собственного освобожденного разума, чтобы обратить эго-зависимость против нее самой.
Мы нуждаемся в силе мудрости, чтобы освободиться от нашего тайного врага, поскольку наша зацикленность на себе – это наш тюремщик. Запертые в своей привычной идентичности и защищающие ее от мира, мы не способны ощутить новое и свежее. Но тюремщик так же, как и заключенный, прикован к своему посту за пределами камеры, чтобы следить за тем, чтобы заключенный оставался внутри. Таким образом, привычка к себе – это сплошная пытка в обоих направлениях. Это как собака, которая рычит, царапается и сопротивляется до тех пор, пока из ее пасти не вытащат иглу дикобраза, и тогда она вскочит на лапы, радостная, и будет всячески выражать свою признательность от того, что избавилась от боли.
Когда мы призываем мудрость, чтобы освободиться от врага – избавиться от тюремщика и выйти из тюрьмы, – мы также освобождаем и надзирателя. Освобождение эго от навязанной ему жестокой роли позволяет ему стать по-настоящему родным и по-настоящему любящим. Мудрость не разрушает нашего «я», потому что не существует независимого «я», которое можно было бы разрушить. Мудрость разрушает лишь иллюзию неизменного, негибкого «я».
Будда не учил бескорыстию в догматической манере. Иногда он говорил о тех, кто «держит себя под контролем» или «освобождает себя от заблуждений». Время от времени он говорил: «Нет никакого “я”», просто чтобы шокировать людей, поскольку знал, что когда мы слышим слово «я», то в первую очередь думаем об иллюзорном «я», Но на протяжении тысячелетий, когда учение Будды пересказывалось вне контекста, такие фразы, как «Нет никакого “я”» и «Я не существую», ошибочно воспринимались как свидетельство буддийского нигилизма. Будда прекрасно понимал, что он сидит и говорит, и что люди видят и слышат его речь, и что было бы безумием с его стороны сказать: «Я не существую». Он имел в виду: «Я не существую так, как я думал, что существую». Точно так же, когда он сказал: «Стола нет», он имел в виду, что стол не существует как нечто, имеющее свою собственную фиксированную сущность. Но очевидно, что стол – это то, по чему я могу ударить рукой. Так что не будем представлять себе, что избавление от тайного врага – зацикленности на себе – означает, что мы должны уничтожить самих себя.
То «я», которое существует и не может быть уничтожено, – это относительное «я». Привычно находясь под жестоким господством ложного представления об абсолютном «я», относительное «я» страдает, так и не сумев сравняться с нашим представлением об абсолютном «я». Относительное «я» – не жесткое и не неизменное, оно гибкое, уязвимое, постоянно меняющееся. Это относительное «я» – не вещь, не отдельная сущность, а процесс, включающий в себя тело, воплощенный ум, который иногда называют «грубым умом», и душу[14], или «тонкий ум», Относительное «я» – это живое «я», условное «я», которое готовит детям завтрак, ходит на работу и целует на ночь своих любимых. Когда мы избавляемся от иллюзорных наложений на относительное «я», то оно, наконец, становится буддийским «я», совершенным даже в своих несовершенствах.
Освобождение эго от навязанной ему жестокой роли позволяет ему стать по-настоящему родным и по-настоящему любящим.
Поэтому отказ от эгоизма не означает уничтожения относительного «я». Мы даже не попираем эго и не отбрасываем его. Эго – это всего лишь местоимение «я». Мы укрепляем его, чтобы оно стало устойчивым инструментом для связи с повседневным миром. Освобождение от попыток быть незыблемым, абсолютным «я» позволяет обрести относительное «я».
Ясное осознание относительного «я», условного «я», является одним из ключей к достижению свободы. Собственная личность является таковой только в силу того, что она вербально, а также ментально обозначена как «я». Местоимения «я» и «ты» создают эти «я» и «ты».
Например, когда вы перестаете зацикливаться на себе и позволяете себе погрузиться в работу – ух ты, вы забываете о «я»! (Психологи используют термин «поток» для обозначения этого состояния полного погружения в деятельность без осознания себя, впервые замеченного исследователем Михаем Чиксентмихайи.) Таким образом, рискнуть собой, забыть о себе, освободиться от забот о себе – не такая уж далекая концепция. Обычная жизнь требует от нас этого, чтобы добиться результата. Спортсмен, находящийся «в потоке», на данный момент избавился от тайного врага – зацикленности на себе. Для нас же практика заключается в том, чтобы научиться жить в потоке даже за пределами спортивной арены.
Тирания разобщения
Мы можем заблудиться в мышлении «мы против них», которое лежит в основе создания врагов, когда впадаем в нарциссическое представление о том, что мы являемся центром вселенной. Это довольно заметная тирания озабоченности собой и чувства собственного превосходства.
Когда в 2011 году ураган «Айрин» пронесся по Восточному побережью США, смывая целые населенные пункты и оставляя десятки тысяч людей без электричества и тепла, из-за того, что Нью-Йорк практически не пострадал, многие жители города сочли серьезность последствий урагана «шумихой в СМИ». Но если вы жили на севере штата Нью-Йорк или в Вермонте, погруженном в воду почти на два метра, то разрушительное воздействие урагана на вашу жизнь не казались вам «хайпом». Если у нас есть хоть какая-то надежда на сочувствие к другим людям, мы должны уметь расширять свою перспективу при взгляде на мир.
Собственная личность является таковой только в силу того, что она вербально, а также ментально обозначена как «я».
Аналогичным образом движение восстановительного правосудия утверждает, что когда правонарушители сталкиваются с
