Смерть в большом городе: Почему мы так боимся умереть и как с этим жить - Мария Рамзаева
Им оказался Эрих Линдеманн. Пожалуй, он был самым подходящим кандидатом для такой работы: наблюдая за практикой хирургов, он и до этой катастрофы описывал и анализировал, как влияет на людей потеря. Правда, тогда он изучал в основном влияние потери органа или ампутации конечности. Линдеманн называл такое состояние «частичной смертью», поскольку пациент лишался части себя и ему надо было заново понять, кто он и что представляет собой. Именно этим психиатр объяснял вспышки гнева, так часто наблюдаемые им после ампутаций.
В ноябре 1942 г. Линдеманн столкнулся с сотнями людей, переживших смерть близких. «Что ж, может быть, мы и не рассматриваем острое горе как что-то требующее психологической помощи. Но я психиатр и думаю, я могу помочь» – в таком виде дошли до нас его слова.
Линдеманн провел масштабное исследование, фиксируя свои наблюдения и давая интервью, а после выпустил статью «Симптомология и лечение острого горя». Эта работа стала фундаментальной для всех последующих исследований в области оказания помощи после катастроф, а острое горе превратилось в официальный диагноз.
Симптомы острого горя, какими их описал Линдеманн, таковы: у пациентов сжималось горло, им было тяжело дышать, они чувствовали мышечную слабость и физическую боль. Боль накатывала волнами, которые длились до часа. Упоминание умершего, визит друга, выражение сочувствия могли спровоцировать любой из этих симптомов. Пациенты часто проявляли враждебность, испытывали чувство вины, утрачивали социальные привычки, повторяли фразы, связанные с трагическим событием, были поглощены мыслями о погибшем.
Именно Линдеманн впервые использовал термин «работа горя», который стал широко распространенным среди психологов. «Работа горя» – процесс, который по большей части происходит сам по себе. Он подразумевает перестройку жизни человека в новых условиях, без близкого, который был в ней, то есть адаптацию к потере. Линдеманн считал, что задача психиатра – помочь пациентам в этом процессе, в поиске способов жить дальше. Он также считал важной частью восстановления поддержку человека близкими и сообществом.
Исследования, начатые Линдеманном, активно продолжились во второй половине XX в. Пытаясь проанализировать «расстройство» горевания, исследователи наблюдали, что «работа горя» происходит постепенно и меняет состояние людей. Поиск закономерностей в этих переменах можно назвать главным трендом исследований о горевании.
В конце 1950-х появилась статья Джона Боулби, британского психиатра, автора знаменитой теории привязанности (она объясняет, как дети формируют связь с теми, кто их опекает, и как особенности этой связи влияют на их последующую жизнь). В статье была предпринята первая масштабная попытка определения стадий горя – как люди горюют, через какие состояния они проходят.
Так вот, Боулби с коллегой Колином Паркесом создали систему, описывающую четыре стадии горя. Первая стадия – шок или онемение, ощущение нереальности происходящего. Вторая стадия – острая тоска. Человек испытывает пустоту после потери, он окружает себя вещами и воспоминаниями, связанными с умершим. На третьей стадии может появиться чувство безнадежности, депрессия, иногда ярость. И наконец, проживание горя оканчивается стадией реорганизации и восстановления, постепенного возвращения к повседневной жизни.
Спустя почти десятилетие, в 1969 г., появилась еще одна модель систематизации горя, и так уж вышло, что именно она стала широко распространенной. Речь идет о пятиступенчатой модели проживания горя, которую разработала психиаторка Элизабет Кюблер-Росс.
Изначально стадии Кюблер-Росс использовались для исследования состояний, через которые проходят пациенты хосписов, но позднее их стали применять и к людям, испытывающим горе. Первая стадия у Кюблер-Росс, отрицание, близка первой стадии Боулби и Паркеса: шок, онемение, смятение, избегание реальности. А вот вторая существенно отличается: гнев вместо острой тоски. Пытаясь разобраться, почему беда произошла именно с ним, человек испытывает злость по отношению к мирозданию или Богу, раздражение, ощущение, что жизнь обошлась с ним несправедливо. Третья стадия в этой схеме – торг: «Что было бы, если бы я вовремя обратила внимание на жалобы мужа на боль? А если бы мы вышли из дома на час позже? Как бы хотелось проснуться утром и выяснить, что это все – страшный сон». Стадия торга, по сути, надежда на чудо. Логичным образом из нее вытекает четвертая стадия, депрессия, когда становится очевидно, что произошедшее в самом деле случилось и надежды пусты. Это этап отчаяния, за которым следует принятие утраты и примирение с ней, последняя стадия.
Изначально разделение на стадии было результатом большого количества разрозненных наблюдений, но впоследствии подтвердилось экспериментом, в котором приняли участие 233 респондента – пожилые люди, потерявшие близких{253}. Этапы проживания утраты проявлялись все одновременно, но пики эмоциональной интенсивности каждого из них наблюдались именно в том порядке, который описала Элизабет Кюблер-Росс. Отрицание «выстреливало» после утраты и постепенно снижалось, торг, гнев и депрессия достигали максимума в среднем в четвертый, пятый и шестой месяцы. Принятие постепенно росло на протяжении двухгодичного интервала. Это, к слову, отчасти противоречит изначальной модели, поскольку на практике оказалось, что первые шаги к принятию происходят уже после утраты и этот процесс продолжается во время прохождения всех остальных стадий.
Чаще всего респонденты говорили о тоске по ушедшему, которой вообще нет в схеме, а именно она была самой сильной негативной эмоцией. Депрессия в ответах встречалась существенно реже. Хотите знать, почему так получилось? Потому что модель составлялась на основе наблюдения за умирающими – для них тоска по ушедшим, очевидно, нехарактерна!
Уже на этом этапе можно сказать, что попытки выстроить процесс горевания в систему (причем не на основе наблюдений за горюющими) явно обладают ограничениями, но это еще не все. В исследовании, о котором идет речь выше, ученые общались только с пожилыми людьми. Работа с молодыми людьми (18–25 лет) дала и вовсе принципиально другие результаты{254}.
Тоска по ушедшему близкому человеку проявлялась ярче всего еще до отказа верить в произошедшее, депрессия продолжалась до двух лет. Двухлетняя отметка в принципе оказалась значимой: именно на нее приходится второй пик тоски, гнева и отрицания. Также принятия к двум годам после утраты неожиданно становилось меньше: вновь появлялось отрицание и нежелание мириться с произошедшим.
Работа с разными группами людей давала разные результаты. В какой-то момент сама Кюблер-Росс отказалась от идеи, что выделенные ею состояния идут в описанном ею порядке.
Со временем критики набиралось все больше и больше – и все же с конца 1960-х и до сегодняшнего дня модель Кюблер-Росс популярна не только в массовой культуре, но и в медицинских университетах, где ее идеи продолжают преподавать студентам. Почему? Возможно, горе настолько хаотично и тяжело, что идея разделить его на части в надежде, что так будет проще его пережить и управлять им, нравится людям. Или просто за счет силы инерции – описания стадий переходят из учебника в учебник.
Тем не менее со временем становилось очевидно, что стадии горевания не сменяют одна другую: они все происходят одновременно, приобретая пиковые значения в разное время для разных людей. Это может выглядеть вот так{255}:
На этом графике все пики приходятся на первые шесть месяцев и следуют в порядке, предложенном Боулби и Паркесом. Глядя на них, можно предположить, что стадии горевания лучше считать состояниями, которые дополняют друг друга, сменяются и все вместе составляют процесс – не стадийно, а в совокупности{256}.
В разных источниках время, в течение которого переживание горя уменьшается и растет уровень принятия, оценивается примерно в два года. Чем больше накапливалось наблюдений, тем чаще встречался этот срок. Это не означает, что у всех людей переживание горя завершается как по расписанию. Но постепенно формировались представления о «нормальном» процессе горевания.
В конце 1960-х появились статьи{257}, в которых высказывалась мысль, что, вероятно, переживание скорби от утраты не только нормально, но и необходимо для выживания, раз оно с таким постоянством наблюдается у всех социальных существ. В конце 1960-х – начале 1970-х сформировалось некое общее для академического мира представление о том, что «нормальное переживание горя существует», и, более того, о том, как оно выглядит. В список естественных для этого процесса состояний попали ощущение пустоты
