Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес
Корпоративное противостояние продолжалось месяцами. Amazon в конечном итоге присоединился к FBX, и его рекламные расходы выиграли от всегда требовательной панели управления доходами FBX, но только после многих встреч и переговоров по контракту.
А что насчет другого стойкого конкурента Facebook – Google?
Первоначальный шум вокруг Google Plus был более чем тревожным, так как стало все более очевидным, что набег Google на социальные сети не был чем-то наполовину серьезным, чтобы сбить придурковатого выскочку. Как постепенно выяснилось в предыдущем году, из-за утечек информации либо через прессу, либо от нынешних сотрудников Google, все внутренние группы продуктов Google переориентировались в пользу Google Plus. Даже поиск, тогда и теперь самый посещаемый пункт назначения в интернете, был втянут в драку и предположительно должен был получить социальные функции. Результаты поиска должны были различаться в зависимости от ваших подключений через Google Plus, и все, чем вы поделились – фотографии, сообщения, даже чаты с друзьями, – могло использоваться как часть постоянно действующего и загадочного алгоритма поиска Google.
Это была шокирующая новость, тем более для гуглеров. Поиск был священной продукцией компании, святая святых, однострочным оракулом человеческих знаний, который заменил собой библиотеки и энциклопедии.
По всем подсчетам (а безопасность информации Google явно не так хороша, как Facebook) это вызвало значительный внутренний переполох. В январе 2012 года на расширенном собрании по поводу вопросов и ответов в компании основатель Google Ларри Пейдж решительно обратился к этому новому направлению, подавив внутреннее несогласие и выпустив ультиматум Гуглера.
«Путь, по которому мы направляемся, – единый, цельный, «красивый» продукт во всем. Если вы этого не понимаете, вам, вероятно, придется работать где-то еще».
С этой брошенной перчаткой все продукты Google вскоре были ранжированы по одному уникальному показателю – насколько они способствовали социальному видению Google? – и соответственно были либо оставлены, либо отброшены.
В рамках многообещающего соблазна средств массовой информации этим новым продуктом Google опубликовал огромные цифры использования. К сентябрю 2012 года Google объявил, что сервисом пользуются четыреста миллионов зарегистрированных пользователей, из них сто миллионов активных. Facebook еще даже не добрался до миллиарда пользователей, и компании понадобилось четыре года, чтобы достичь рубежа в сто миллионов пользователей – чего Google достиг за год. Это вызвало что-то, близкое к панике внутри Facebook, но реальность на поле битвы сильно отличалась от того, о чем сообщал Google.
Это соперничество так потрясло поисковый гигант, опьяненный прежде незнакомым экзистенциальным беспокойством об угрозе, которую представил Facebook, что они отказались от своей обычной трезвой объективности вокруг инженерных банальностей, таких как данные, и начали подделывать свои цифры использования, чтобы произвести впечатление на окружающий мир и (без сомнения) запугать Facebook.
Это был классический фиктивный облик нового продукта: «подделывайте его, пока вы не сделаете его» – идея недобросовестных стартаперов, предназначенная, чтобы льстить эго и поддерживать шансы на будущий (реальный) успех, проецируя образ настоящего (воображаемого) успеха.
Первоначально эти цифры воспринимались серьезно – в конце концов, было не абсурдно думать, что Google может быстро наращивать число пользователей, но через некоторое время даже параноики – инсайдеры FB (не говоря уже о внешнем мире), поняли, что Google приукрашивал цифры, как бухгалтер Enron в отчете о доходах[70]. Использование всегда в глазах смотрящего, и Google считал «пользователем» любого, кто когда-либо нажимал на кнопку Google Plus в процессе обычного опыта работы с Google. Учитывая, что на протяжении всего времени работы с Google, как грибы на тенистом холме, распространялись множество кнопок Google Plus, можно назвать «использованием» моменты, когда пользователь Google проверял свою электронную почту или загружал личную фотографию. Реальность заключалась в том, что пользователи Google Plus редко публиковали или меняли что-то в размещенном контенте и, конечно же, не возвращались неоднократно, как, например, пресловутая лабораторная крыса в эксперименте с наркотиком, которая ударяла по рычагу снова и снова для еще одной капли воды с кокаином (как это происходит на Facebook).
Чтобы еще больше поднять боевой дух (а также внутренний троллизм), лицо Google Plus было идеальной целью для фейсбучного неуважения. Вик Гундотра был экс-руководителем Microsoft, который предательски поднялся на вершину корпоративной лестницы, прежде чем перейти в Google. Именно он прошептал о страхе на ухо Ларри Пэйджу, который дал зеленый свет проекту, и именно он возглавил стремительное нисходящее усилие (необычное для Google), чтобы представить продукт в течение амбициозных ста дней.
Гундотра излучал отталкивающую смелость, когда громко проталкивал Google Plus в бесчисленных интервью в средствах массовой информации и на мероприятиях, спонсируемых Google. Самым оскорбительным для Facebook было удивительное отсутствие каких-либо упоминаний о чудище социальных медиа в любом публичном заявлении, как будто сам смысл его присутствия в Google даже не существовал. Как и любой копирайтер в духе Оруэлла, формирующий язык и восприятие в соответствии с несуществующей вымышленной реальностью, Google никогда не будет явно упоминать слона Facebook в комнате в любом публичном заявлении. «Сети предназначены для сетей», – сказал Гундотра. «Круги – для правильных людей», – продолжил он, обращаясь к Google Circles – способу организации социальных контактов, бесстыдно скопированному из давно проигнорированных списков Facebook.
В рамках Facebook Вик взял на себя роль Эммануэля Голдстайна из «1984» Оруэлла, и многие провалы и разрывы, от которых он страдал во внутренних группах Facebook, провоцировали социально опосредованные две минуты ненависти всякий раз, когда кто-то размещал ссылку на одно из своих прогугловских пустословий. Это вышло за рамки корпоративного противостояния и стало личной борьбой со многими Facebooker’s, которые видели свою личность на Facebook как выражение себя (или наоборот)?
«Гокул, у меня есть только три человека, чтобы создать целую платформу и бизнес и получить несколько десятков миллионов долларов в течение нескольких месяцев»[71].
Сцена была заключительной минутой моего более или менее еженедельного разговора один на один с Гокулом, моим официальным менеджером, хотя его управление в значительной степени было скорее символическим в эти дни хаоса[72].
«Три, Антонио! Это похоже на фильм «300 спартанцев». Вы спартанцы, чувак.
Спартанцы! Вы можете это сделать».
Гокул имел в виду кинематографическую версию комикса Фрэнка Миллера, вышедшую пару лет назад и ставшую хитом среди множества гиков. В ней изображены первые дни Греко-персидских войн IV века до нашей эры, отфильтрованные через современную эстетику супергероя.
«Вы понимаете, Гокул, что спартанцы проиграли при Фермопилах, верно?»
Он покачал головой, отвернулся и ничего не сказал, как всегда, когда сталкивался с неловкой реальностью. Мы подошли к его стойке, на которой стоял неиспользуемый монитор (у Гокула не было терпения подключить кабель). Было ясно, что наш еженедельный разговор «один на один» закончился.
Я вернулся в убежище FBX, ничего не имея, чтобы предложить компании в плане увеличения ресурсов. Несмотря на благоприятное начало FBX, а также большой интерес со стороны общественности и средств массовой информации к продукту, Facebook не желал инвестировать ничего, кроме нескольких инженеров и нескольких
