Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес
Думаете, я преувеличиваю?
Остановитесь и подумайте, что это вообще был за ритуал вокруг IPO. Впервые акции Facebook будут иметь общедоступную цену. За всем этим восторгом и восхищением был господин Рынок, идущий вместе со своей машинкой стикеров-ценников и – ка-ЧАНК! – поместивший один ценник на акцию Facebook по $38 за штуку. И все в восторге от этого. Это было одно из ярких событий в индустрии технологий и один из моментов, которые случаются «раз в жизни» в нашем веке. В допостмодернистские времена только божественный ритуал случайного происхождения, победа в войне или непосредственный опыт значимой культуры через общие песни, танцы или искусство могли ввергнуть кого-нибудь в такой разгул. Теперь мы в восторге от бреда, потому что у нас есть ценник и наши жизненные труды подтверждены этим фактом. Это тлеющая амбиция каждого предпринимателя: однажды создать организацию, которую общество посчитает достойной цены.
Это единственные реальные ценности, которые мы оставили в сумерках истории, усталый тупик либерально-демократического капитализма, по крайней мере, здесь, в калифорнийских краях западной цивилизации. Аплодируйте умным людям, сумевшим разбогатеть, и надейтесь, что вы среди них.
Интересно, учитывают ли обитатели этого мирового шума надуманных ритуалов с искусственным значением, как Пылающий Человек, полное банкротство смысла в их корпоративной культуре? Должны ли мы удивляться тому, что они цепляются за идентичность, кластеры моделей потребления, которые кажутся снятыми с системы таргетинга в рекламе на Facebook: «хипстерские миллениалы», «городские мамаши», «будущие пригороды»?
Ортега-и-Гассет писал: «Мужчины разыгрывают трагедии, потому что не верят в реальность трагедии, которая фактически разыгрывается в цивилизованном мире». Такая трагедия, как и IPO, должна быть слишком бледной для чувствовавших призыв к реальной трагедии, которую поэты фиксировали в стихах, а отцы пересказывали сыновьям. Неужели потомки этой восхитительной толпы во дворе однажды с неизбежностью соберутся со своими предками, возможно, перед камином, и спросят: «Эй, дедушка, каково было быть на праздновании IPO Facebook?», как предыдущие поколения спрашивали о Нормандии или урегулировании западной границы?
Я сомневаюсь в этом. Даже будучи участником этой ложной мессы, после того как временный трепет быстро сменился усталостью и похмельем, я задавался вопросом, что произойдет с культурой, когда она больше не сможет устраивать спектакли вроде этого.
Вернувшись на работу в тот день после сна в лодке, я ожидал найти пустой университетский городок. Однако на этаже рекламщиков я обнаружил, что все усердно корпели у себя за столами, как будто ничего не случилось этим утром. Требование Цукерберга, чтобы все вернулись к работе, было соблюдено.
Просто чтобы символически пальцем ткнуть Цукерберга в глаз, я запустил Google Finance и проверил цену акций. NASDAQ, несомненно, повлиял на открытие рынка (несмотря на пиротехнику во дворе), и акции не торговались до одиннадцати по восточному времени. Они начались около $42 официально и закрылись стоимостью около $38. Банальный день, который противоречил отличным новостям.
Несмотря на то, что я не смог бы продать акции в течение нескольких месяцев благодаря локауту, у меня теперь была настоящая тикающая рыночная цена на листы бумаги, которые составляли мою реальную компенсацию.
Так на что я мог рассчитывать?
Первоначальное предложение Facebook было 75 000 акций, вложенных на срок более четырех лет, в дополнение к зарплате в размере $175 000. Мне удалось забрать деньги в размере 5000 акций наличными, чтобы оплатить кредитные карты, новый автомобиль (с логотипом AdGrok на номерном знаке, конечно) и лодку, на которой я тогда жил, – около $200 000 наличными.
Оставалось еще 70 000 акций.
Предполагая номинальную производительность, как от меня, так и от компании (наши бонусы были продуктом индивидуальных обзоров производительности и мультипликатора всей компании, более или менее произвольно выбранного Цукербергом), я получал денежный бонус в 7–15 % от диапазона (это не касалось Уолл-стрит). Кроме того, были пополнения доли владения акциями: при проведении OK-обзоров это, скорее всего, было в диапазоне однозначных тысяч акций. Если бы у меня было какое-то крупное продвижение или я на самом деле начал подниматься по корпоративной лестнице, это было бы намного больше.
Вот что это дало, принимая акции, оцененные по цене IPO:
$38 за акцию
×
(70 000 акций ÷ 4 года + 3000 акций годовой бонус) +
(базовая зарплата $175 000 + $17 500)
= $971 500 в год.
Немного недотягивает до миллиона.
Похоже, много? Это не так.
Помните, что это облагалось налогом как общий доход, даже те акции, которых я ждал год, учитывая непонимание ITS технической компенсации. Таким образом, это действительно было около $550 000 в год, или примерно в двенадцать раз выше среднего дохода семьи в США, для парня, чьи самые большие расходы были фантастическим бельгийским пивом и морским снаряжением.
Это касалось среднего класса в Сан-Франциско, или около того, на самом деле. В сочетании с другой зарплатой супруга-технаря это позволяло иметь высокодоходный дом с шестизначной стоимостью и вести нормальный, хотя и не шикарный, образ жизни в самом дорогом городе страны. Это означало, что я и моя гипотетическая супруга могли позволить себе дом, хотя нам нужен был бы ипотечный кредит, поскольку средняя цена квартиры в долине была равна $1 500 000. (Хотите иметь правильный дом? Говорите $3 миллиона и выше.) Это означало, что дети могли бы посещать частную школу и избегать публичных школьных дикарей. Это означало бы случайные выходные в Тахо, Рождество где-то в экзотичном месте и, может быть, Гавайи пару раз в год. Это означало новый BMW X5 для жены каждые три года и, возможно, «Тесла S» для меня.
Но это все. И если я терял сосок Facebook, все это можно было поцеловать на прощанье; уже и до того публичные компании не соглашались на эти ставки, а компании более раннего периода давали груды рискованных бумаг.
В личном богатстве есть только две важные точки, в которых ваша жизнь действительно меняется. Одна из них – вышеупомянутые гребаные деньги, другая – даже более высокие деньги гребаного мира.
Прежде чем вы достигнете первой ступеньки гребаных денег, когда пересчитываете свои никели и копейки, акции и бонусы, чтобы добраться до нескольких сотен тысяч налички, все эти изменения – это то, что я назову вашим порогом безразличия к расходам. Если раньше вы не думали о том, чтобы сброситься по $6 за еще одну пинту пива с друзьями (и поверьте мне, я пережил времена, когда мне приходилось думать об этом), теперь вы не думаете о дорогой лососине по $60 на обед в Anchor & Hope. Если раньше вы думали, прежде чем побаловать себя каким-то сомнительно полезным гаджетом за $50, теперь выкидываете $500 на новый телефон или ультракомпактный проектор, не задумываясь об этом. Как будто вы живете в какой-то изворотливой стране, переживающей период гиперинфляции: то, что раньше стоило $10 в выражении умственных решений, теперь требует $100. Это похоже на то, что ваша мысленная десятичная точка беспокойства перешла через ноль (и, возможно, не через один). Вы даже не думаете о расходах, пока они не превышают $1000.
Скольжение вокруг порога безразличия – это минимум в вашей схеме вещей. Настоящая трансформация происходит на
