Владимир Мединский - Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра
Русские, писал Котошихин[149], «породою своею спесивы и непривычны ко всякому делу, поскольку в государстве своем научения никакого доброго не имеют и не приемлют, кроме спесивства, и бесстыдства, и ненависти, и неправды. Для науки в иные государства детей своих не посылают, страшась того. Узнав тамошних государств веры, и обычаи, и вольность благую, начали б они свою веру бросать и приставать к иным».
Заказчику должно было импонировать чувство глухой неприязни этого странного русского к собственной стране. Ход мыслей ясен: если уж поживший на Западе московит так не любит Москву и москвичей, то какие же чувства эта страна должна вызывать у цивилизованного человека! И разбросан по всему сочинению бисер маленьких, но неприятных фактов и фактиков ...
«А иные бояре, брады свои уставя, ничего не отвечают, потому что царь жалует многих в бояре не по разуму их, но по великой породе, и многие из них грамоте не ученые». Это о Боярской думе, то есть правительстве России XVII века.
«Да бояре ж, и думные, и ближние люди в домах своих держат людей, мужского полу и женского, человек по 100, и по 200, и по 300, и по 500, и по 1000, сколько кому можно, и дают тем людям жалованье». Тысяча слуг? Да еще на жалованье? Фактологически невероятно, но скопидома европейца подобная широта русской души должна была уколоть завистью. Ну и, конечно, сразу — обвинения в азиатчине.
«Сестры ж царские и дочери-царевны живут как пустынницы. Мало они видят людей и их люди. Всегда в молитве и в посте пребывают и лица свои слезами омывают, поскольку не имеют себе удовольствия такого, как от Всемогущего Бога дано человекам совокупляться и плод творить». Вот так. У нас в СССР секса нет!
Сколько ему заплатил канцлер? Вряд ли много, если вспомнить перебежчиков новейших времен. Хватило только, чтобы снять квартиру и соблазнить жену хозяина. Да и не за что было платить больше. Со всей своей пропагандой он, если честно, мелковат. Одно слово — подьячий.
Суриков В. И. (1848-1916). Боярыня Морозова (фрагмент)
Крижанич. Чужебесие
«Бешеная любовь к чужим вещам и народам, чрезмерное доверие к инородникам. Эта смертоносная чума заразила весь наш народ. Мы слишком доверчивы к чужеземцам, и позволяем им в нашей стране делать все, что они хотят. Все наши беды из-за того, что мы слишком много общаемся с иноземцами и слишком много им доверяем». Это Юрий Крижанич определяет свое излюбленное понятие — «чужебесие».
Сын небогатого хорватского землевладельца учился сначала на родине, в Загребе, потом в Венской семинарии, а закончил изучение богословия в Болонье и в Риме. Но это был бесконечно странный иезуит. «Мы приняли святую веру от греков, ляхи от римлян. Мы должны хранить то, что приняли, но до ссор греческих и римских нам дела нет; пусть патриарх и папа хоть в бороды вцепятся за свое первенство, а мы не должны из-за них вести между собой раздоры», — писал Крижанич.
«Мы» для него — это русские. Крижанич тщательно проанализировал причины языковой и этнической близости славян и создал стройную теорию славянского единства. На Западе его считают славянофилом. Ватиканский историк назвал Крижанича «отцом панславизма», американские историки и социологи — «панславистом и славянофилом».
«Меня называют скитальцем, бродягой; это неправда: я пришел к царю моего племени, пришел к своему народу, в свое отечество, в страну, где единственно мои труды могут иметь употребление и принести пользу, где могут иметь цену и сбыт мои товары — разумею словари, грамматики, переводы». Самовольно уехав в Московию, он был принят как «выходец-сербенин Юрий Иванович» и работал у нас над славянской грамматикой и лексиконом. Жалованье, кстати, имел весьма значительное.
Где деньги, там и интриги. В 1661 году Крижанича взяли и сослали в Тобольск, оставив, правда, у государевых дел, и снова с большим жалованьем. Политические в Тобольске были на особом положении. Они оставались в связи с воеводской канцелярией, и составляли своего рода колонию. Образовавшимся досугом хорват воспользовался сполна. В частности, закончил свою славянскую грамматику, над которой работал 22 года.
«Русский народ испокон века живет на своей родине, а остальные, вышедшие из Руси, появились как гости в странах, где до сих пор пребывают. У болгар нечего заимствовать, потому что там язык до того потерян, что едва остаются от него следы. У поляков половина слов заимствована из чужих языков. Чешский язык чище ляшского, но также немало испорчен. Сербы и хорваты способны говорить на своем языке только о домашних делах», — пишет Крижанич в своем главном филологическом труде. И делает вывод: «Русский народ и имя всем прочим — вершина и корень».
Сегодня есть перевод на современный русский труда его жизни, также созданного в Тобольске и получившего название «Политика». «Ни один народ под солнцем испокон веков несть был так изобижен и осрамочен от инородников, яко же мы от немцев!» «Инородники обседают хребты наши и ездят нас и биют, яко скотину, и свиньями да псы называют». «Славянам наилуче бы было ни рати, ни мира з ними не имать, и згоды о них не знать!»
Крижанича бесит презрительное отношение к нам, все эти, как он выражается, «срамотения» и «ущипания». Крижанич задается вопросом: «За что нас немцы с дьявольскою ненавистью преследуют и бранят?» Ответа три. Во-первых, они ненавидят православие. Во-вторых, они хотят завладеть и Русским государством, как завладели западными славянами. В-третьих, немцы утопают в роскоши и наслаждениях и презирают скромную и умеренную жизнь славян.
Поездивший по Европе и теперь коротавший век в Сибири хорват для доказательства выуживает в памяти картинки одну ярче другой. Вот из раздела 10 «Политики». «А что касается грехов, то мы сами признаем, что мы грешны. Но вы так расписываете наши грехи, будто у вас самих не было таких. А если бы у нас были общие гостиницы, как в некоторых ваших городах, а в тех гостиницах — портреты разных шлюх и всякой назначена своя особая цена, и какую гость захочет, ту ему корчмарь и приведет? Да если бы, скажем, у нас было такое заведено, чего бы вы о нас ни говорили!».
«Крижанич хорошо знает, что сделали для его соотчичей и соплеменников немцы; он страшится, чтобы того же не было и с Россиею, — писал Николай Костомаров в своей трехтомной "Русской истории в жизнеописаниях ее главнейших деятелей". — Он сознает превосходство немцев во многом, что касается улучшения быта и расширения знаний. Но какая польза от этого превосходства будет для славян, если они отдадутся неосмотрительно на волю немцев? Ничего — кроме порабощения».
