Владимир Мединский - Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра
Крижанич. Русский ответ
Крижанич убежден, что самое поверхностное общение славян с «немцами» приносит неисчислимые беды. Единственный выход — ограничить общение славян с «немцами» путем закрытия рубежей и изгнания иноземных купцов из славянских стран (так называемая «политика гостогонства»). В общем, ссыльный обратился к царю.
Полный перевод «Политики» на современный русский язык осуществлен лишь в конце XX века[150]. Но вот какие любопытные сведения сообщает Ключевский: «Книга Крижанича была «наверху», во дворце у царей Алексея и Федора; списки ее находились у влиятельных приверженцев царевны Софьи; кажется, при царе Федоре ее собирались даже напечатать. Мысли и наблюдения Крижанича могли пополнить запас преобразовательных идей, роившихся в московских правительственных умах того времени».
Крижанич фантазер. Он напоминает сегодняшних публицистов, дающих альтернативное видение известных фактов и предлагающих альтернативные пути развития. Их креатив востребован. В том числе и властью, которая в периоды стабильности всегда начинает ощущать дефицит новых идей. А двигателю государственной машины такая смазка необходима.
При Федоре Юрий Крижанич был возвращен в Москву и вскоре покинул Россию. Он погиб в 1683 году под стенами Вены.
Война концептов
Котошихин и Крижанич были сотрудниками правительственных PR-служб и разрабатывали концепции имиджа России. Но два «К» в нашей истории XVII века представляли противоположное видение и противоположные силы. Для Котошихина существовала «эта страна», которую надо было опускать перед Западом. Для Крижанича — Россия, которая давала шанс всем славянским народам на сохранение самобытности. И просто на само существование.
Это была война концепций, которая началась задолго до заочного противостояния двух публицистов и продолжается до сих пор. Про западников и славянофилов все слышали. Их идейные наследники: т. н. либералы и патриоты-государственники и сегодня у всех нас на виду. А началось все в XVII веке.
И Крижанич, и Котошихин создали очень устойчивые PR-концепции. У них самих нет никакого постпиара, их образы не живут в сознании потомков. Но слово «чужебесие» — иногда да промелькнет. А образ бояр, которые «брады свои уставили», использовался всеми советскими учебниками истории для описания работы допетровской Боярской думы.
Софья, царевна слухов. PR по-женски
В конце XVII столетия на Руси произошло дело немыслимое, невероятное, небывалое со времен княгини Ольги, с X века... Во главе страны встала женщина — царевна Софья. Этого бы никогда не произошло, если бы не «черный PR».
С помощью отечественных PR-технологий Софья смогла захватить власть. С их помощью она избавилась от тех, кто помог ей подняться, и укрепилась в Кремле. У Софьи было свое излюбленное и отточенное ремесло. Эта дебелая девица производила и распространяла компромат, сплетни и слухи.
Отвяз в тереме
Алексей Михайлович был царем набожным, и при его жизни шестеро его дочерей сидели по своим теремам, выходя только в церковь. От Марьи Милославской, в которую он в юности влюбился до беспамятства, у него было еще пять сыновей — правда, таких слабых и болезненных, что к моменту смерти самого царя в живых оставалось только два царевича, Федор и Иван. И еще от брака с Натальей Нарышкиной был один — бойкий ребенок Петр Алексеевич.
Династический расклад важен для понимания действий царевны Софьи с того момента, как Алексей Михайлович отдал Богу душу, и престол занял Федор. Государь этот был такой тихий и покладистый, что его в учебниках почему-то принято считать больным. Тут все благочиние было послано к черту. Царевны отвязались по полной. Молодой мачехи они не боялись. Братьев — тоже: новому царю Федору подчиняться не желали, Иван был слабоумен, Петр — мал. А больше царевнам никто перечить не смел.
Шесть дочерей Алексея Михайловича вдруг почувствовали себя девицами модными, самостоятельными и раскрепощенными. Кто-то из них сразу обрядился в польские платья, кто-то завел полюбовника, и не одного, а некрасивая третья сестра Софья затеяла роман с Властью. То, что слово «власть» женского рода, только подчеркивает смелость намерений этой излишне полной царевны.
Аффектация в состоянии аффекта
Для того чтобы быть при власти, царевне достаточно было находиться при брате. Софья от Федора не отходила. Она была с ним, когда царь действительно болел. Она принимала вместе с ним бояр, которые постепенно привыкали к ее присутствию. Она уже участвовала в разговорах о государственных делах. Ей было 25, выглядела она на 40, а по уму, как все отмечали, и вовсе была под стать длиннобородым ветеранам Боярской думы. Вскоре Федор уже не мог обходиться без нее, как когда-то Иван Грозный — без Бориса Годунова. Софья входила во власть явочным порядком — в прямом смысле... Но тут, в 1682 году, Федор неожиданно умер, не успев завести или назначить наследника. Или наследницу.
За несколько месяцев до своей смерти Федор Алексеевич повелел созвать земский собор «для уравнения людей всякаго чина в платеже податей и в отправлении выборной службы». Те депутаты-выборные как раз еще находились в Москве, и после его смерти немедля явились в Кремль. В силу очевидного слабоумия Ивана на царство избрали младшего сына Алексея Михайловича — Петра I. Кандидатура Софьи (как женщины), естественно, даже не рассматривалась. Вместо этого ей, Милославской, надо было идти поздравлять отпрыска ненавистной молодой мачехи — Нарышкиной.
На следующий день хоронили ее брата. Поскольку вся прежняя PR-стратегия Софьи в одночасье рухнула, она, по-видимому, успела составить новый план. По протоколу того времени провожать Федора должен был только новый царь — Петр. Но с ним рядом внаглую пошла Софья. Она так громко голосила, что одна перекрывала вопль официальных плакальщиц. Не заметить ее было просто невозможно.
А после похорон она всенародно возопила: «Брат наш, царь Федор, нечаянно отошел со света отравою от врагов. Умилосердитесь, добрые люди, над нами, сиротами. Нет у нас ни батюшки, ни матушки, ни брата царя. Иван, наш брат, не избран на царство. Если мы чем перед вами или боярами провинились, отпустите нас живых в чужую землю к христианским королям...» Произносилось это безутешной сестрой в состоянии аффекта.
При этом аффектировались основные тезисы ее новой PR-стратегии: обвинение в отравлении, демонстрация сомнений в легитимности царя, апелляция к народу, угроза удалиться в изгнание...
