Сефира и другие предательства - Джон Лэнган
– Да, зато твой придурок.
Мой ответ вызвал улыбку на ее лице, которая исчезла, когда молния прошила деревья справа, а гром ударил так, что оглушил нас. Прин вжалась в сиденье, будто оно могло ее спрятать, а рука ее нащупала и вцепилась в мою. Струи дождя потоками заливали окна, я выключил дворники.
– Скоро кончится, – сказал я излишне громко из-за звона в ушах. – Эти летние грозы довольно быстро выдыхаются.
Прин не ответила. Я смотрел в лобовое стекло, пытаясь различить дорогу сквозь воду. Ливень на мгновение ослабел, и мир буквально вплыл в лобовое стекло. Ярдах в пятидесяти впереди дорога плавно уходила вверх под небольшим уклоном, скорее напоминавшим небольшую выпуклость, чем склон холма. По другую сторону этой выпуклости что-то пересекало дорогу слева направо. Животное размером, пожалуй, со слона. Я даже на мгновение подумал, что это слон, воображение нарисовало несчастный случай с участием колонны цирковых животных. Но этот силуэт казался каким-то неправильным: спина была длиннее, прогиб ее к бедрам менее выражен, голова короче и тупее, увенчана парой тяжелых рогов – их размах превышал длину моего автомобиля. В такт шагам голова животного раскачивалась из стороны в сторону с кажущейся рассеянной неторопливостью, как будто оно вышло на прогулку в легком тумане, а не в бушующей грозе. Моя рука снова легла на ручку двери, и тут дождь вновь прибавил, скрыв гигантский профиль за водяной завесой. Я открыл рот сказать… не знаю, что. Я ждал, когда дождь снова утихнет, чтобы еще раз взглянуть на увиденное. Но ливень не унимался, и я повернулся к Прин и спросил:
– Ты видела?
– Что? – спросила она. Брови ее, не дрогнув, лежали ровно, линия рта была прямой, щеки бледными. Злится, понял я: она видела то же, что и я, и увиденное привело ее в ярость.
– Я…
– Ты в состоянии выехать отсюда?
Я хотел спросить, всерьез ли она спрашивает, напомнить ей, что это машина, а не подводная лодка, но лишь проронил:
– Ага…
С бешено мотающимися дворниками, включенным на полную мощность обдуве лобового стекла и мигающей аварийкой я включил передачу и повернул руль, чтобы выехать на дорогу. Я был почти уверен, что врежусь в «то самое», что переходило ее. Однако пять минут благополучно миновали, и пальцы, вцепившиеся в руль, ослабили хватку, и как только часы на приборной панели отсчитали еще пять минут, я понял, что даже если бы мы ползком продвигались вперед, то место, где проходило огромное животное, осталось позади. Я почувствовал не столько облегчение, сколько наполненность до краев: как будто то, что я увидел, расположилось внутри меня, прижимаясь к стенкам моей груди, не позволяя даже перевести дух. Это ощущение сохранялось всю дорогу до нашей квартиры в Уитвике, где Прин отвела меня прямо в спальню, стянула с себя и меня шорты и повалила на кровать. Мы занялись быстрой и энергичной любовью, а закончив, повторили, а потом еще раз.
Когда же наконец мы, измученные и опустошенные, оторвались друг от друга, то встали с кровати, поплелись на кухню и через ее дверь вышли на символическую заднюю террасу квартиры. Спустилась ночь и принесла с собой новый виток гроз. Обнаженные, мы стояли в темноте, позволяя дождевым струям хлестать нас. Давление в моей груди ослабло, хотя и не исчезло совсем. Как если бы то, что поселилось внутри меня, свернулось калачиком и уснуло.
Если я скажу, что наши дети, близнецы, появившиеся на свет в результате того полудня, занимали мое внимание в течение последующей дюжины лет, в этих словах сыщется достаточно правды, чтобы они не казались приблизительными. По сути, между нашими занятиями любовью и появлением голубого «плюсика» в окошке портативного тестера на беременность прошли целых четыре недели, и за это время еще три мощных грозы пронеслись над нашими краями. Я мог бы отважиться сунуться в любую из них, мог бы попытаться вернуться на то место за Вудстоком, где моя многолетняя интуиция, казалось, воплотилась в реальность. Как только подтвердилась беременность Прин, состоялся наш поспешный брак, и до рождения близнецов было несколько случаев, когда я мог бы возобновить свое исследование, как и в течение последующих лет. Максимум, что мне удалось, – это беглый поиск в сети, который показал, что место, где мы с Прин увидели то, что увидели, находилось недалеко от Датчманс-Крик, имевшего смутно зловещую репутацию, но почему – выяснить мне не удалось. Несколько раз я обсуждал с Прин тему того дня, но на мой вопрос о том, что же мы все-таки видели тогда, она отвечала своим вопросом:
– Что? А по-твоему, что мы видели?
Строго говоря, это не назовешь отрицанием нашего опыта, но будто шоры закрывали ей глаза, скрывая то, что могло происходить за ними. И я умолк, что, по-видимому, обернулось желаемым эффектом, поскольку разговор Прин продолжать не стала. Это было так, словно ту часть меня, которая глубоко реагировала на бури, «заело», как старую пластинку, – воспоминание о той огромной туше сделалось глубокой царапиной на виниле, о которую заикались мои эмоции. Я на диване в гостиной, Нина лежала у меня на правой руке, Эдди – на левой, и дождь хлестал в панорамное окно, и странный, загадочно неправдоподобный звон водяных струй поглощал мое внимание, переполняя его и делая чересчур насыщенным для дальнейшей реакции на штормовой переполох снаружи. Я полулежу на кровати Эдди, привалившись затылком и плечами к ее изголовью, лицо сына покоится на моей груди, его ручки обнимают меня со всей силой пятилетнего ребенка, а воздух рассекают белые вспышки и треск, я глажу сына по головке, глажу его спинку сквозь пижаму с Человеком-пауком, приговаривая, что это просто погода такая, и мой голос спокоен, взлеты и падения интонаций – ровные, медленные круги, которые моя рука чертит на хлопчатобумажной рубашонке, будто сглаживает мои собственные эмоции, вполне способные сгуститься, сжаться в комок, разгуляться, вырваться наружу… А вот я на диване в гостиной рядом с Ниной, телекомпания CBS из Олбани прервала наш любимый сериал, чтобы поведать о сильной непогоде, разбушевавшейся в регионе, и, покинув свое место, чтобы на карте региона показать Нине, где находится округ Ольстер, я объясняю, почему пока не думаю, что нам стоит беспокоиться о том, что торнадо угрожает нам; хотя несколько лет назад торнадо снес стену школы к югу от нас, в Ньюбурге. В итоге мы бросаем телевизор и начинаем искать в Интернете отчеты о той давнишней катастрофе, направив все силы, вызванные воем ветра, на исследования. Радостное возбуждение, восторг,
