Река – костяные берега - Полина Луговцова
Он осторожно отстранил ее от себя, и она, оставшись без его поддержки, упала коленями на доски, сгорбилась и, прижав руки к лицу, зарыдала в голос. Борису некогда было ее утешать, его мозг был занят разработкой плана спасения, и первое, что нужно было сделать согласно этому плану — исследовать баржу в поисках любого металлического инструмента, а лучше всего — топора.
Стрекотание катера вдали смолкло. «Слишком внезапно, — подумал Борис, вздрагивая. — Конечно, может быть, просто мотор заглох, но… с чего бы ему заглохнуть?» Он отбросил невеселые мысли и занялся исследованием палубы сухогруза, что в темноте оказалось крайне нелегкой задачей. «Здесь должно быть что-то подходящее! — убеждал он себя, разбрасывая ногами щепки. — Ведь, когда строили помост, наверняка складывали инструмент на барже. Лопата, ломик, молоток — хоть что-нибудь бы нашлось!»
Когда он обошел всю баржу не меньше десяти раз и уже собирался выломать из помоста какую-нибудь доску покрепче, чтобы было чем отбиваться от речных гадов, под ноги вдруг попалось что-то тяжелое, отлетело и с металлическим звоном врезалось в борт. Наверное, звезды сошлись над ним в правильной комбинации, потому что, нагнувшись, Борис с восторгом разглядел в этом предмете большой топор с отточенным до белизны лезвием.
Справа над рекой небо слегка посветлело в преддверии скорого рассвета. Поднявшись с баржи на помост, Борис окинул взглядом берег: змеевидные гады продолжали выползать из воды непрерывным потоком, и теперь, когда тьма поредела до сумерек, стало видно, что выползают они примерно в одном и том же месте — там, где упал раненый Лапоть. Темно-серая влажная лента, извиваясь, пересекала берег и поднималась вверх по склону, где исчезала из поля зрения. Оценив скорость движения живого потока, Борис предположил, что если бежать очень быстро, можно успеть поднять тревогу в селе, прежде чем хищные существа заполонят все улицы.
Все еще всхлипывающая Нюра засобиралась идти вместе с ним, хотя Борис пытался убедить ее остаться на помосте: маловероятно, что рыбам удастся забраться наверх, ведь это все-таки не змеи, хотя и выглядели они очень похоже. Девушка отчаянно цеплялась за Бориса, наотрез отказываясь оставаться в одиночестве, и он взял с нее слово, что она не будет отставать от него ни на шаг. Вместе они направились по настилу к берегу, но на самом краю Нюра замерла, потрясенно уставившись вдаль с выражением крайнего ужаса. Борис решил, что ее напугал вид огромного количества ползущих рыб, но, проследив за ее взглядом, сам похолодел от страха: на границе между бугристым краем берега и светлеющим небом маячила округлая женская фигура. Нетрудно было узнать ее: абсолютно лысая голова, покатые плечи и короткие руки, будто приросшие к телу по локоть, выдавали в ней ведьму Двузубову. Она шла в гуще живого потока и слегка покачивалась, словно плыла в нем, но при этом двигалась в обратную от села сторону — к реке. Поток огибал ее с обеих сторон: рыбы почему-то ее не трогали. Борис был уверен, что ведьма явилась за ним и прямо сейчас смотрит на него.
— Бежим! — опомнился он, с трудом отводя взгляд.
В ответ Нюра испуганно пропищала что-то невразумительное. Ее всю трясло, пока они спускались по скрипучим ступеням, приближаясь к полчищу страшных рыб. Те особи, что находились у подножия помоста, поворачивали острые морды на звук их шагов и раскрывали зубастые рты, но, казалось, не видели их — из-за мутной пленки, покрывающей их крошечные глаза, твари выглядели слепыми. Но, глядя, как они водят головами из стороны в сторону, Борис понял, что рыбы либо прислушиваются, либо принюхиваются, а, может, и все вместе. Он попытался вспомнить все, что знал об угрях, но его память не выдала ничего полезного, ведь особого интереса к этой рыбе, да и к рыбе вообще, у него никогда не было.
Спустившись на берег, они отдалились от движущейся рыбьей массы в сторону, на безопасное расстояние, и оттуда, припустив бегом, направились в село. Борис иногда поглядывал на поблескивающую поодаль живую ленту, чтобы проверить, не ползут ли в их сторону отдельные твари, и взгляд его натыкался на приближающуюся фигуру старухи. Вскоре расстояние между ними сократилось настолько, что стал виден зубастый оскал на ее лице — кажется, ведьме было весело.
— Говорила же: все равно ко мне воротишься! — выкрикнула она, захлебываясь жутким кашляющим смехом.
Нюра, бежавшая рядом с ним, жалобно пискнула.
— Не смотри на нее! — приказал Борис, отчаянно борясь с желанием повернуться к ведьме. Ноги вдруг налились свинцовой тяжестью и почти не двигались вперед, увязая в рыхлом песке. Глянув на Нюру, Борис с удивлением обнаружил, что девушка неподвижно стоит рядом с ним с перекошенным от ужаса лицом, а сам он отталкивается от земли ногами в одном и том же месте, разбрасывая грунт в стороны, отчего уже образовалась яма, в которую он погрузился почти по колено. От неожиданности Бориса передернуло, а попытка выскочить из ямы провалилась: одна нога зацепилась за ее край, и он растянулся на земле. Топор вылетел из правой руки, и тотчас боковым зрением Борис заметил движение слева от себя. Несколько угрей невероятно крупных размеров рывками приближались к нему, явно собираясь атаковать.
Один из гадов бросился, целясь ему в лицо, и Борис успел обхватить руками гибкое вертлявое тело, но не удержал: тот с легкостью выскользнул из захвата, оставив на ладонях слой липкой слизи. И сразу же сильная боль пронзила ногу: другой угорь впился в голень, прокусив ткань брюк. Борис заколотил ногами по земле, стараясь сбросить хищную тварь, а руками отчаянно шарил по земле в поисках топора, но никак не мог его нащупать.
Раздался чавкающий звук, и угорь отвалился от его ноги. Потом еще один такой же звук, и еще. В лицо что-то брызнуло, горячее и вонючее. Борис огляделся: Нюра махала топором, разрубая на куски рыбьи тела с такой легкостью, словно крошила вареную колбасу. Живых особей поблизости уже не было, но Борис заметил, как вдалеке от основной массы одна за другой отделяются рыбины, устремляясь к ним резво мчащимся ручейком.
Выхватив у Нюры топор с криком «Бежим!», Борис рванул вперед, стараясь больше не смотреть на Двузубову, и некоторое время чувствовал на коже ее обжигающий взгляд. Ноги больше не увязали в песке, хотя все еще казались вдвое тяжелее обычного. Но вскоре неприятные ощущения исчезли, и Борис рискнул оглянуться: Двузубова исчезла из виду. Ему сразу стало легче, и он остановился перевести дух. Нюра тут же
