Самая страшная книга 2025 - Юлия Саймоназари
– С-сейчас тебе б-будет «мертвовдох», – зло прошептал непонятно кому.
О способах правильно завязать петлю он читал в интернете и не раз мысленно примеривался, как оно будет. Как-как – ну вот так: петлю он завязал, другим концом прикрепил веревку к турнику для подтягивания в коридоре – прочному, выдерживавшему немалый отцовский вес. И долго, долго не мог решиться. Все казалось понарошку. Даже когда он встал на табурет и надел петлю на шею – тело не верило, что он это сделает. Даже сердце билось ровно, будто ничего особенного не происходило.
Так, с веревкой на шее, Кирилл простоял на табуретке под турником полчаса. Он не мог. Просто не мог. До какой грани нужно дойти, чтобы суметь? Или он просто-напросто трус?..
Кирилл развязал веревку и спрятал обратно в ящик. Захватил с собой радио и пошел в ближайший торговый центр. Включенное радио оставил в общественном туалете – спрятал за сливным бачком. Вот и будет еще один шанс проверить правдивость байки, рассказанной соседом. А если не сработает и что-то страшное («мертвовдох») случится с кем-то из родителей – ну, в таком случае решимость надеть петлю на шею наверняка перевесит Кириллову трусость и бессмысленное желание жить.
Радио Кирилл забрал вечером. Теперь оставалось смотреть на часы, считать и ждать.
Двадцать четыре часа минули ближе к вечеру следующего дня. У Кирилла от нервов температура поднялась, пока он ждал с работы родителей: вернутся, не вернутся? Родители вернулись. И вечером ничего страшного не случилось.
На следующий день по местным новостям передали, что в соседнем квартале целая семья задохнулась угарным газом, когда в квартире начался пожар из-за неисправной проводки. «Мертвовдох». И, слушая по телевизору новость о гибели молодого мужчины, его жены и трехлетнего сына, Кирилл внутри себя прямо-таки плавился от облегчения. Он нашел способ отводить несчастья. Пусть чужими смертями, пусть. Только бы не своих. Только бы не…
* * *
Так прошло больше восьми лет. Милицию переименовали в полицию. Радио теперь можно было слушать прямо в интернете. Вообще можно было много чего, вместо того чтобы сутками висеть в Сети на форумах да слушать пустой эфир, – путешествовать, найти нормальную, перспективную и интересную работу, завести, наконец, девушку. Кирилл вяло доучивался на заочке и работал в магазине радиодеталей неподалеку от дома, в котором снимал однушку. Парадоксально, потому что радио он по-прежнему ненавидел, но за годы вынужденного интереса к радиовещанию и соответствующей аппаратуре многое узнал на эту тему. Во всяком случае, достаточно, чтобы работать консультантом. Ему нравилось, что в магазин в основном приходят серьезные, подкованные покупатели, знающие, что им нужно.
Меньше нравилась команда работников магазина. Хронически не выспавшиеся консультанты Лева и Алик, задумчивый кассир Саня с вечно воспаленными глазами, психованный менеджер Стас, неопрятный толстяк-кладовщик, по совместительству уборщик Боря – все они выглядели так, будто в свободное от работы время проворачивали мутные делишки или предавались порокам: залипали на детскую порнографию, раскладывали во дворах пакетики с наркотой, зависали в сомнительных клубах и потребляли какую-нибудь дурь. Или как минимум всю ночь напролет зарывались в самые бредовые треды на имиджбордах, в самые идиотские переписки сетевых анонимов, чтобы найти что-то тайное, наверняка запретное, – как это делал сам Кирилл. Он продолжал шерстить самые укромные уголки интернета в поисках хоть какой-то информации о номерных радиостанциях, способных предсказывать будущее. В общем, Кирилл, крайне молчаливый, почти всегда в наушниках, лохматый, бледный, с сизыми подглазьями, как нельзя лучше вписывался в рабочий коллектив.
Тем удивительнее было то, что однажды в их команде фриков оказалась девушка. Настя. Студентка радиофака. Серебристо-белые брови, светлые кудряшки, прозрачные глаза и бесформенная толстовка, под которой угадывалось хрупкое тело. Коллектив подобрался, приосанился и попытался выглядеть более прилично: Боря стал чаще менять футболки, Стас прекратил материться, прочие стали больше походить на живых людей, а не на зомби у прилавков. Кирилл не делал ровно ничего, чтобы Насте понравиться, лишь хмуро наблюдал за ней, вспоминая слова однокурсницы, за которой непродолжительное время ухаживал, – та сказала ему такое, что все у него внутри помертвело: «У тебя взгляд убийцы».
Счет жертв, на которых Кирилл переводил обещанные ему несчастья, к тому времени наверняка превысил сотню. Порядок действий у него всегда был один и тот же: заслышав очередное «Я – РПД сто восемнадцать, я – РПД сто восемнадцать», Кирилл оставлял радио там, где сообщение могли услышать случайные люди. Вечером звонил родителям – убедиться, что с теми все в порядке. Наутро читал в новостях об очередном несчастном случае с какими-то незнакомыми людьми. Испытывал ли он угрызения совести? Пожалуй, нет. Но толпа мертвых незнакомцев, становившаяся больше год от года, все же незримо ходила следом, будто конвой, – вроде бы и не мешала, но Кирилл всегда знал, что они здесь. Что счет увеличивается. Что за его относительное благополучие оплачено чужими горестями и чужими смертями. И это знание было с ним, словно некое фатальное уродство, спрятанное до поры до времени под одеждой, будто в старом фантастическом фильме про мутантов-марсиан.
Именно Кирилл старался держаться от Насти подальше – и именно на него она обращала больше всего внимания. Спрашивала о чем-то, советовалась, да и путь домой у них лежал по одним и тем же улицам. И Кирилл – что тут поделаешь – начал постепенно оттаивать. Настя ему нравилась. Нравилось, как не по-женски свободно она ориентируется в ассортименте магазина, нравились ее смех и доброжелательное отношение к угрюмым малопривлекательным коллегам. Нравилось, как висит толстовка на ее худеньких плечах и как под мягкой тканью при движении обозначается маленькая грудь.
– Что ты слушаешь, Кир? – не раз интересовалась Настя, и Кирилл всякий раз прятал наушники. Он тоже носил толстовку: большие карманы, удобно носить радиоприемник.
Они все больше времени проводили вместе. Многолетняя тайна – с которой Кирилл вроде бы почти смирился, как люди смиряются с физическим уродством, – снова стала угнетать его, до отчаяния, до физической тошноты.
– Ты слышала что-нибудь про н-номерные радиостанции? – как-то раз спросил Кирилл, когда они с Настей вместе возвращались домой после рабочей смены. Не то чтобы он решился рассказать о своей тайне, но ему хотелось как-то поделиться тревогой. «РПД-118» молчала уже очень давно, и больше всего Кирилл боялся, что она заговорит именно сейчас – когда появилась Настя.
– Конечно, слышала. У меня однокурсник на них помешан – все пытается со своими друзьями запеленговать их. Это почти невозможно, но он утверждает, будто какие-то удалось вычислить…
– Я хочу встретиться с т-твоим однокурсником. П-поговорить. Это
