Самая страшная книга 2025 - Юлия Саймоназари
Кирилл вылетел во двор, дико озираясь. Насти нигде не было. Где тут этот чертов магазин? Куда она могла пойти?!
И тут до него донесся визг тормозов, грохот, звон стекла, крики. На задеревеневших ногах Кирилл завернул за угол многоэтажки, уже зная, что сейчас увидит.
Легковушка, на полном ходу врезавшаяся в продуктовый ларек рядом с автобусной остановкой. И человек, припечатанный к искривившимся от удара стальным рамам, из которых был сварен дверной проем павильона. Россыпь мелко битого стекла, которое понемногу поглощала ширящаяся кровавая лужа на асфальте.
«Телокрах».
На сей раз Кирилл не зажмурился, не попятился, не побежал прочь. Он заставил себя смотреть. Он смотрел до тех пор, пока не приехала полиция и «скорая», которая уже ничем не могла помочь. Смотрел до тех пор, пока не упаковали изувеченное тело.
* * *
Территория заброшенной военной базы заросла полынью, которая источала под жарким солнцем одурманивающий горький аромат. Кирилл перелез через ржавые решетчатые ворота и направился к серым постройкам с черными провалами окон, похожими на глазницы. Много чего тут можно было бояться – какой-нибудь там охраны, до сих пор сидящей на объекте, или стаи бездомных собак, которым свойственно жить в таких местах. Но в наушниках звучало, повторяясь каждые полчаса:
– Я – РПД сто восемнадцать, я – РПД сто восемнадцать. Кир. Константин, Иван, Роман. Четыре ноль семь. Огнешторм. Один час. Прием…
«Огнешторм». Кирилл воображал себе всякое – вплоть до выходящих навстречу мертвецов-военных с огнеметами, будто в компьютерной игре. Но на базе было тихо. Шуршала под ветром полынь. Где-то пикала птица – тонко и монотонно, словно приборы, попискивание которых иногда раздавалось в наушниках.
Он прошел насквозь одну полуразрушенную постройку, другую. В третьей было множество комнат, заставленных столами с радиотехникой. Наискось лежали прямоугольники солнечного света. На столе в углу Кирилл заметил пожелтевшие, скорчившиеся от сырости бумаги. Оказалось, какой-то журнал. А в нем – цифры, рядом с которыми убористо написано в столбик:
«Сверка времени. Произведена проверка аппаратуры и оборудования, противопожарного состояния помещения. T = 23 с. Замечаний нет. Сигнализация „Монолит“. Итог работы средств связи за сутки…»
Кирилл пролистал журнал до конца. Все одно и то же, кроме последней записи:
«Сверка времени. Произведена проверка связи с Богом. Итог: Бога нет. За нами наблюдают…» Дальше шел длинный, резкий, как экстрасистола, росчерк – не то размашистая подпись, не то у писавшего дернулась рука.
«Кто за нами наблюдает?..»
Он медленно пошел дальше. Осыпавшаяся штукатурка хрустела под ногами. В углах попискивали мыши. В наушниках прозвучало очередное сообщение от РПД:
– Огнешторм. Полчаса. Прием…
К писку мышей добавилось электронное пиканье приборов. «Откуда тут электричество?..» – невольно подумал Кирилл.
Последнее, тупиковое помещение. Человек сидел за столом – точнее, как будто спал, уронив голову на столешницу. Перед ним стоял дремучий, еще советского производства, микрофон. Человек был давно мертв: коричневая плоть сморщилась, ткань лейтенантской формы истлела и расползлась на плечах, звезды на погонах припорошила пыль.
Кирилла затрясло – от страха, от бешенства, от неназываемого чувства ничтожности собственной жизни, которое преследовало его с восьми лет.
– Так это ты тут вещаешь?!
Он толкнул ногой стул с мертвецом. Голова высохшего трупа завалилась набок, и Кирилл увидел множество разноцветных проводов, которые, как чудовищные кровеносные сосуды, шли от стоящих вокруг живых, мерцающих лампочками и кивающих стрелками, радиоприборов – и уходили прямо в глазницы, в носовые отверстия, в распахнутый рот мертвого человека.
Что тут поселилось? Как оно нашло сидевшего за этим столом человека? Быть может, оно давно жило где-то в эфире и внимание незадачливого лейтенанта однажды призвало его, как позже призвал сам Кирилл, сидя возле радиолы? Что этой твари нужно было от людей: она заскучала и развлекалась, пестуя чужие страдания? И наконец: она читала чужое будущее или создавала его?..
Кирилл вовсе не был уверен, что хочет знать ответы на эти вопросы.
Большая колонка рядом с микрофоном захрипела и произнесла знакомым металлическим голосом:
– Я – РПД сто восемнадцать, я – РПД сто восемнадцать. Кир. Константин, Иван, Роман. Четыре ноль семь. Огнешторм. Прямо сейчас…
Еще несколько секунд, пока эта тварь – тупая нечеловеческая тварь – будет проговаривать свой «огнешторм» фонетическим алфавитом, слепо подражая сообщениям обычных номерных радиостанций. Кирилл рывком сбросил с плеч рюкзак, выхватил бутыль с бензином, крутанул крышку и хлестнул вонючую жидкость на стол, на микрофон, на колонку, на приборы. На мертвеца.
Еще секунда, чтобы чиркнуть зажигалкой.
Уже выбежав из комнаты, где пламя резво растеклось по столу и обняло покойника, Кирилл сообразил, что совсем рядом, за полкой с живыми приборами, видел два здоровенных газовых баллона. Насколько хватит герметизации баллонов, оказавшихся в огне? На пять минут? На три? Меньше?
Он бежал изо всех сил. Он успел выбежать из здания прежде, чем за спиной грянул взрыв.
Сначала был тонкий писк в ушах. Потом – долго-долго – тишина. Затем где-то вдалеке вновь стала размеренно пикать птица, словно передавала кому-то важный сигнал.
Что страшнее – знать собственное ужасное будущее или пребывать в неведении?
Напоследок Кирилл решил проверить еще одну – четвертую – постройку базы, расположенную на некотором отдалении от прочих. В большом пустом помещении, где на полу валялись раздавленные радиодетали и обрывки проводов, стоял лишь один стол. На нем лежал журнал. Пустой – понял Кирилл, когда наспех пролистал его до конца. Загрубевшие от высохшей влаги, пропылившиеся, слипшиеся страницы сопротивлялись пальцам. Кирилл взял журнал уже двумя руками и снова пролистал, тщательно отделяя одну страницу от другой.
В самой середине журнала синим карандашом было написано:
«Радио Бога». И частота.
Кирилл долго смотрел на цифры. Какой же огромный соблазн – проверить.
Павел Давиденко, Дмитрий Лазарев
Для острастки
Жировик у себя на спине Саша обнаружил случайно. Провел ладонью по лопатке, и пальцы наткнулись на твердый комочек. Сперва подумал, что прыщ, и попробовал выдавить, но нет – больно. Он изогнулся, глядя в запотевшее зеркало, протер его тыльной стороной кисти и сразу чертыхнулся: Катя ругаться будет.
Испарина растаяла капельками, в зеркале отразились мощное плечо, широчайшая мышца – Саша когда-то таскал железо и занимался регби. Потом порвал сухожилие в паху и решил подзавязать со спортом.
Отразился в зеркале и жировик: чуть ниже лопатки, больше обычного прыща. И когда только успел созреть? Саша был готов
