Самая страшная книга 2025 - Юлия Саймоназари
Стекло. Целая стопка стекла для книжных шкафов. Десятилетия назад дед, бестолковый, надо признать, хозяин, упаковал стекло в оберточную бумагу и умудрился загрузить на антресоли поверх многочисленных коробок с обувью. За минувшие годы бумага отсырела из-за протечек с чердака и истлела, расползлась в лохмотья, и когда бабушка, про стекло, разумеется, забывшая, а то и вовсе не знавшая, потащила обувные коробки на себя, то целая лавина стекла обрушилась прямо ей в лицо и вонзилась в шею.
Но все это выяснилось позже. Сначала Кирилл в панике бегал туда-сюда по залитому кровью (настоящей нестерпимо красной кровью, липко чавкающей под ногами) и засыпанному битым стеклом коридору. Затем сообразил позвонить в «скорую», выбежал на лестничную клетку, но возле двери, кажется, все-таки потерял сознание или вроде того, потому что реальность вокруг выключилась – и включилась обратно, когда его осматривали двое врачей, а в коридоре лежал труп, накрытый пальто.
Заикание вернулось. Возобновились походы к психологам, правда, ненадолго – родителям было не до того, в семье начались скандалы. В случившемся с бабушкой отец винил только Кирилла – безжалостно, беспощадно. Мол, знал ведь, что бабушка плохо соображает, но недоглядел, не остановил вовремя. Мать, напротив, Кирилла защищала – и в самом деле, откуда тот мог знать, что на чертовых антресолях с незапамятных времен хранится уйма стекла?
Кирилл ушел в себя. Приемник он теперь слушал каждую свободную минуту – готовый к тому, что в любой миг мирное шипение сменится вышибающей дух тишиной, в которой зазвучит жуткий жестяной голос. Дома уже был компьютер с интернетом (плата за килобайты), и Кирилл умудрился просадить месячный лимит за пару дней, когда после школы шарился по сайтам, ища информацию о номерных радиостанциях.
Нашел, надо сказать, немало. Оказалось, по всему миру такие радиостанции слушают тысячи радиолюбителей, тщетно стараясь разгадать их предназначение. Существует подобных станций немало, и обозначают они себя в эфире характерным маркером: это может быть гул, прерывистый писк или жужжание вроде того, что Кирилл слышал, когда-то случайно наткнувшись на УВБ-76 – самую знаменитую номерную станцию, также известную среди радиолюбителей как «Жужжалка». Некоторые станции могут менять частоту – например круглосуточно пикающая в эфире «Капля», с ее дневной и ночной частотами. Смысл существования номерных радиостанций до сих пор остается загадкой. Одно ясно: звучат на них «шифровки». Кто-то предполагает, что станции передают информацию для шпионов, кто-то – что это всего-навсего частоты для связи военкоматов. Самое впечатляющее предположение, что та же УВБ-76 – это «Радио Судного дня», или «Радио Мертвой руки»: если на страну будет совершено нападение и вещание радиостанции прекратится, это станет сигналом к автоматическому запуску ядерных ракет. Короткие волны, на которые вещают номерные станции, хорошо отражаются от ионосферы, потому могут распространяться на огромные расстояния, к тому же за счет многократных отражений очень сложно запеленговать передатчик.
Всякая информация подобного рода оказалась весьма любопытной, но нигде, ни разу Кирилл не нашел ни малейшего упоминания радиостанции «РПД-118». Он зарывался в ветки радиолюбительских форумов, даже зарегистрировался на двух, чтобы задать вопрос о станции, способной предсказывать будущее, и ему ответили: попросили обойтись без «идиотских розыгрышей». А затем отрубился интернет: Кирилл исчерпал месячный лимит.
По этому поводу вечером снова был скандал: отец ругался, назвал Кирилла «никчемным ничтожеством», на ближайший месяц запретил подходить к домашнему компьютеру и поставил новый пароль. Кирилл так и не узнал, ответили ли ему еще что-то на радиолюбительских форумах. Но у него появилась другая идея.
«Ничтожество» – таким словом отец за глаза припечатывал соседа с нижнего этажа, Саврасова. Того самого бездельника, который любил попросить в долг и рассказать что-нибудь о тайном мировом правительстве. От теорий заговоров недалеко ведь до таинственных радиостанций? Именно так рассудил Кирилл, позвонив назавтра в соседскую дверь. Прежде он избегал Саврасова и вообще не представлял, как и о чем будет сейчас его спрашивать, но страх придавал решимости.
– З-здрасьте, – буркнул Кирилл, когда дверь открылась и сосед уставился на него с изрядным удивлением. – М-мне очень нужно задать вам один вопрос. Только в-вы меня ни о чем не расспрашивайте, л-ладно?
– Интригуешь, молодой человек.
– В-вы знаете что-нибудь про н-номерные радиостанции?
– Ну, слыхал.
– Знаете, что за с-станция такая – «РПД сто восемнадцать»? Она т-типа это… вроде как будущее предсказывает. Очень п-плохое будущее.
Сосед помолчал, почесывая живот под несвежей майкой.
– Ты где про нее услышал? Это ж байка еще времен моего детства. Вроде байки про радио, которое предупреждает про Гроб на колесиках. Только более редкая.
– Что за б-байка?
– Про «Радио последнего дня». Мол, если услышишь на радио передачу про себя самого, где тебе обещают что-то плохое, надо дать послушать эту передачу кому-то другому. Чтобы перевести несчастье на него.
– И что, р-работает?
– Откуда я знаю? Это ж байка. – Сосед многозначительно смерил его взглядом, и Кирилл подумал, что Саврасов вполне может донести что-то его родителям, несмотря на все их пренебрежение, но сосед вдруг выдал: – Одолжи сотку до получки?
Кирилл выгреб из кармана рюкзака пару мятых купюр – все свои деньги на школьные завтраки, – молча всучил соседу и пошел вниз по лестнице.
Теперь у него хотя бы имелся план действий на случай, если проклятая радиостанция передаст для него новое сообщение. А насколько план был рабочим… это предстояло проверить.
Возможность проверки представилась, увы, очень скоро. Уже через три недели маниакального прослушивания пустой частоты – каждый день, каждую свободную минуту дома – Кирилл, мучительно дернувшись всем телом, услышал провал в тишину, после которого последовало:
– Я – РПД сто восемнадцать, я – РПД сто восемнадцать. Кир. Константин, Иван, Роман. Двадцать семь ноль два. Красноснег. Девятнадцать часов. Константин, Роман, Анна, Сергей, Николай, Ольга, Сергей, Николай, Елена, Григорий. Девятнадцать. Приём.
На сей раз – впервые – Кирилл не паниковал. Сидя под столом рядом с приемником, он три раза переслушал повторяющееся каждые полчаса сообщение, глядя на наручные часы. 15:00. 15:30. 16:00… Кирилл кивнул своим мыслям, погружаясь в некое обреченно-деловитое состояние вроде того, какое, наверное, испытывают люди, вынужденные уйти на фронт. План обретал более четкие очертания.
На следующее утро Кирилл вышел из дома как можно раньше, затолкав радиоприемник между учебниками. В школьных коридорах было еще мало народу, в туалете – никого. Кирилл старался не
