Сефира и другие предательства - Джон Лэнган
– Ты себя-то слышишь? Мы не знаем, есть ли что-нибудь в этом контейнере, поэтому не стоит слишком беспокоиться на этот счет, но и не следует его открывать, вдруг там что-то есть. Так что решим?
Прежде чем она успела ответить, Рик поднялся со стула и подошел к холодильнику, бутылки на дверце задребезжали, когда он рывком открыл ее. Конни «прикусила» готовое сорваться с языка замечание. Вместо этого встала и наклонилась, чтобы еще раз взглянуть на квадратную наклейку на крышке термоконтейнера, и не обнаружила ни каких-либо конкретных имен, ни логотипов больниц или транспортных служб, ни даже штрих-кода, что в эпоху глобального компьютерного слежения казалось более странным, чем отсутствие корпоративного идентификатора. На наклейке просматривались всего четыре или пять строк, написанных размазанными черными чернилами, – неразборчиво, за исключением одного слова, которое они с Риком прочитали как «Говард», и еще одного, которое, как предположил Рик, читалось как «орхидея», но у Конни получилось разобрать лишь начальную «о». Теперь же, когда она получше вгляделась в чернильные линии, расплывшиеся в завитки и петли, ей казалось, что надпись на наклейке не на английском: в словах она не видела ни одной буквы, которую могла бы узнать. Некоторые особенности узоров, в которые превратилась надпись, наводили на мысль о том, что перед ними абсолютно незнакомый алфавит и что это лишь совпадение, что его буквы, размазавшись, сложились в конфигурацию, напоминающую «Говард» или «орхидея».
«Боже, ты хуже Рика». Она села на свое место, когда он вернулся от холодильника с открытой бутылкой «Волшебной шляпы» в руке. Не то чтобы ей хотелось выпить, но нежелание Рика поинтересоваться, не хочет ли она, отправило Конни в самостоятельное путешествие к холодильнику, где выяснилось, что крепкий сидр у них, черт побери, закончился. По дороге домой она собиралась заехать в Ханнафорд, быстренько заскочить в магазин, но тут возник этот термоконтейнер и затмил все остальные заботы. У них почти на исходе молоко и масло. Она выбрала себе «Волшебную шляпу» и в сердцах захлопнула дверцу.
Рик поставил свою бутылку пива на стол и сейчас стоял к Конни спиной, слегка наклонившись вперед, вытянув руки и положив их на термоконтейнер.
– Рик? – спросила она. – Что ты делаешь?
– Вопрос на засыпку?
– Очень смешно, – ответила она, пересекая кухню и подходя к мужу. Он сверлил взглядом контейнер, будто вот-вот заставит его содержимое сделаться видимым.
– Давай откроем, – проговорил наконец он.
– Ну, а если его содержимое…
– Ты уже говорила. Иного выбора я не вижу. В Уитвик мы позвонили, там никто ничего не знает. Как не знают ни в «Пенроуз», ни в «Олбани-Мед», ни в «Вестчестер-Мед». В службах доставки, которые они нам дали, информации о потерянных отправках нет, а в одной сказали, что такими термоконтейнерами больше не пользуются. Копам можно было и не звонить – без толку. Черт, тот балбес в конторе шерифа вообще решил, что это скорее всего просто чей-то холодильник. Может, внутри сыщется хоть какая-то информация, из которой мы узнаем, что можно сделать.
– А что если здесь замешана мафия?
– Сама-то в это веришь?
– Нет, но я конечно, могу ошибаться, и если так, что тогда?
– Избавиться от него как можно скорее. Например, сжечь. Не думаю, что нас можно каким-то образом отследить.
Неожиданно для себя самой, Конни решилась:
– Хорошо. Открывай.
Рик не стал спрашивать, уверена ли она. Он надавил на защелки на крышке и сдвинул ее назад. Когда Конни наклонилась к Рику, он подтянул контейнер к себе поближе. Тот оцарапал столешницу, а его содержимое сдвинулось со звуком, похожим на скрежет гравия. Конни ожидала, что изнутри вырвется сильных запах сырого мяса, напитанного кровью. Вместо этого почуяла едва уловимую нотку давно остывшего воздуха и другую, еще более слабую – йода. Рука мужа загораживала ей обзор, она подтолкнула его:
– Ну, что там?
– Не знаю.
– Дай посмотрю.
Он подвинулся правее. Термоконтейнер был доверху наполнен льдом, осколки его блестящими кучками лежали вокруг…
Она обратила внимание на цвет: темно-фиолетовый цвет спелого баклажана, пронизанный прожилками более светло-фиолетового или, как ей показалось, синеватого, в общем, какого-то оттенка синего. То, что там лежало, было широким, наверное, с небольшую обеденную тарелку, толще в центре, чем по зубчатой окружности. На пяти – нет, на шести пятнах по краям поверхность сморщена, цвет вокруг каждого пятна имел насыщенный розовый оттенок. Структура этой штуковины была бороздчатой и казалась шероховатой.
– Твою ж мать!
– Точняк!
– Рик… что это?
– Плацента?
– Это не плацента.
– А ты будто видел, какая она, плацента?
– Если хочешь знать, видел. Была такая передача на канале «Лайфтайм» – не помню, как называлась, но в ней показывали и рассказывали о родах женщин, во всей красе и мельчайших подробностях. Там я и видел много плацент, и, поверь мне, это – не плацента.
– Хорошо, это не плацента. Что тогда?
– Я… а это хоть «человеческое»?
– В смысле, это может принадлежать животному?
– Да откуда ж я знаю? Может, медуза какая-нибудь?
– Для медузы слишком плотная на вид, нет? К тому же, разве медуз хранят не в воде?
– Пожалуй.
Рик потянулся рукой в контейнер. Конни ухватила его за запястье:
– Стой! Господи, что ты делаешь?
– Да хотел достать эту штуку, чтобы мы смогли рассмотреть получше, – он высвободил руку.
– Ты же не знаешь, что это.
– Почти уверен, что это не чья-то почка.
– Согласна, но нельзя же так вот… может, она опасна – токсична.
– Да ладно.
– Существуют животные, кожа которых ядовита. Ты разве не слышал о лягушках древолазах?
– Ой, – Рик убрал руку. – Логично, – он отошел от стола с контейнером. – Малыш, что же тогда это такое, а?
– Ну, с уверенностью я могу сказать, на что это не похоже. Я сомневаюсь, что существует кто-то, чья жизнь зависит от получения этого, и почти уверена, что оно никак не связано ни с каким информатором мафии. И никоим образом не кормило плод питательными веществами в течение девяти месяцев. Остается… на этом моя фантазия заканчивается. Животное, наверное, какое-нибудь.
– Ну, не знаю.
Конни пожала плечами:
– Мир огромен. На дне океана обитает столько невероятных тварей. А может, это откуда-то из другого места – например, глубоко из-под земли. Может, некая новая находка, которую везли в музей.
Рик хмыкнул:
– Хорошо. Предположим, что его везли к некоему жутко рьяному ученому-исследователю. Каковы наши дальнейшие действия?
– Ну… может, очередной раунд телефонного обзвона.
– Тогда начинай, а я пока займусь ужином, хорошо?
Она не была голодна, но ответила:
– Договорились.
Рик потянулся к термоконтейнеру.
