Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)

Коперник взял шинель, книжку, забрался в лодку и лёг там ничком, прямиком на подсохшую рыбу. Потом обмотал шинелью голову и закрыл глаза.

От звуков, доносившихся с берега, его подташнивало.

Наконец всё стихло, а через минуту раскатисто громыхнул «Фанданго». Трижды и – после небольшой паузы – ещё раз. Николай не двигался. Мимо лодки прошелестели лёгкие шаги. Плеснулась вода. Коперник понял, что женщина мылась. Он стал ждать.

Потом с него сдёрнули шинель.

– Нужно плыть, – сказала дама без всякого выражения.

У неё действительно была превосходная по любым меркам фигура и полупрозрачная розоватая чешуя по всей коже, от ключиц и ниже. Там, где у земной женщины… впрочем, туда Николай старался не смотреть.

Портупею с вложенным в кобуру револьвером она держала в руке, а папаха была никакая не папаха. Так у неё росли, оказывается, волосы. Курчавые, очень густые, совсем как у покойных – да, теперь уже покойных – оборванцев. Только не кудлатые, а нежные, наподобие каракуля.

– Нужно плыть, – сухо повторила она и стала одеваться.

Глаза у неё, между прочим, оказались обычные. Ну, не то чтобы совсем обычные, потому что настоящая красота редкая штука. Красивые карие глаза с длинными ресницами. На ресницах висели капельки. Вряд ли эта железная дама плакала. Наверное, просто остались брызги после купания.

– Можешь называть меня Тэссой, – добавила она, полностью одевшись, наглухо застегнувшись и натуго затянув портупею.

Николай грёб молча, уже извещённый, что цель движения – Овечий камень. Здоровенная мрачная скала на берегу реки, про которую в этих краях рассказывали множество пугающих историй на любой вкус. Детям – о бродящих там кровожадных волках, подросткам – о «беглых тюремщиках», прячущихся в тайной пещере. Женщинам – о насильниках, а мужикам о русалках. Коперник всегда, вслед за своими просвещёнными родителями, считал эти старушечьи байки форменной ерундой.

Видимо, напрасно.

Где-то под Овечьим камнем находилась «кроличья нора», из которой нагрянули по душу Николая все эти чешуйчатые братцы-кролики, и в которую предстояло вскоре лезть ему самому. Или – если он откажется спускаться добровольно – быть сброшенным в виде трупа. Оказывается, часов семьдесят-восемьдесят после смерти его тело, приготовленное специальным образом, вполне способно заменять живого Николая Коперника.

При наличии рядышком бесценного сочинения В.В. Хлопьева, разумеется.

Желание спорить, протестовать, выяснять детали собственной дальнейшей судьбы у Николая к тому времени совершенно пропало. После того, как Тэсса вначале отдалась трём уродам, а после хладнокровно их пристрелила, стало понятно, что дела творятся лихие. И что попытки Коперника проявить независимость выглядят в лучшем случае жалко. Вдобавок выяснилось, что упокоенная троица никакие не конкуренты, как Николай предположил вначале, а соратники Тэссы. То ли они её подстраховывали, то ли пытались, выражаясь чиновничьим языком, «подсидеть», то ли ещё что. В подробности она, по привычке говорить минимум минимумов, не вдавалась. Коперник же подозревал, что после того, как Тэсса отыскала требуемого человека с книжкой, с нею просто решили тихомолком покончить. Чтобы не амнистировать.

Так ли, этак ли, ему-то всё одно выходило плохо. И, между прочим, он проголодался.

На сообщение об этом Тэсса ответила лаконично, показав пальцем на рыбу и сказав «ешь». Сама она кушала с замечательным аппетитом, не заботясь о том, что лещи и голавли подсохли и, кажется, начали малость пованивать. Николай с вызовом, больше похожим на разминку перед истерикой, сообщил, что вряд ли способен, как некоторые, пожирать рыбу сырьём.

– Значит, придётся высадиться, – оперативно решила она.

До сих пор Николай считал себя бывалым таёжником, тёртым туристом, ну, словом, человеком, который в лесу не пропадёт, в горах не погибнет. Во всяком случае, разводить костёр с одной спички он умел споро. Сейчас же произошёл какой-то сбой. Будто кто-то могущественный вроде небесного Пожарного Инспектора наложил на Коперника заклятье. Чего только не предпринимал конструктор механических передач, проклятый огонь не желал разгораться.

– Ну? – спросила Тэсса, когда Николай, растирая покрасневшие, слезящиеся глаза, в очередной раз выполз из вонючего дымного облака. – Разжёг?

Николай сказал, что нет, блин, после чего выложил собственные мысли по поводу сушняка, валежника, смолья, щепья, лучин, бересты и прочих, связанных с кострами, вещей. Некоторые из заключений конструктора были, мягко говоря, спорными, а некоторые и вовсе невыполнимыми – но разве могли подобные мелочи помешать его праведному гневу?

– Так что тебе нужно? – спросила Тэсса, терпеливо выслушав энергичную речь спутника. – Уточни.

– Бумаги мне надо, – буркнул он, – чего же ещё.

– Ну так нарви из книжки. Откуда-нибудь из конца.

– Как из книжки? – поразился Николай. – Она же чудовищно ценная. Разве вас за её порчу на кол не посадят?

– Подумаешь, пара страниц, – беззаботно сказала Тэсса. – Там ведь и без того половины не хватает.

Про половину она, конечно, загнула, но от спора Коперник воздержался.

Зато через какой-нибудь час он с радостным удивлением обнаружил, что голавли, запечённые в глине, вот такая штука!

Даже без соли.

Рассказывать Тэсса начала внезапно. Николай, лёжа в тени огромной ивы, наслаждался покоем и сытостью и уже почти задремал, когда она вдруг заговорила.

…Миры-конструкты, сиречь созданные искусственно, отличаются от базового мира тем, что со временем дряхлеют. Базовый мир, конечно, тоже старится, но процессы ветшания конструктов идут в десятки тысяч раз быстрее. Их обитателям, чтобы не остаться в продуваемой мертвящими сквозняками хибаре, нужно постоянно подновлять, ремонтировать место своего обитания. Разумеется, производить все эти операции следует не абы как, но в соответствии с продуманными проектами, базирующимися на строгих нормативах.

– По ГОСТам, – с пониманием заметил конструктор механических передач.

Тэсса кивнула.

ГОСТы для Беловодья – мира Тэссы – были разработаны ещё до его сотворения. Физика его, если здесь применимо это слово, требовала, чтоб были они не занесены на золотые скрижали, не зашифрованы в ходе светил, а записаны на обычной бумаге. Бумага – плохой материал для хранения важных сведений. Потому ГОСТы бережно сохранялись в особых архивах, реставрировались, а в случае нужды перепечатывались наново. Естественно, при многократном копировании в них появлялись ошибки, но – незначительные, непринципиальные. Не такие, которые могли обрушить мироздание в несколько дней или месяцев. Так продолжалось веками, но около сотни лет назад вдруг всё пошло наперекосяк. Тогдашний главный проектант Беловодья, в безумной гордыне провозгласивший себя Главным Конструктором, объявил ошибочность старых стандартов и повёл борьбу за их ревизию. Все стандарты были переписаны им лично, старые – преданы огню. Спасти удалось лишь один экземпляр, да и то не спасти, а скопировать и отпечатать в базовом мире под каким-то дурацким названием. Архивариуса, проделавшего эту операцию, выдала его же любовница. Обоих немедленно казнили, тираж выкупили, гранки уничтожили. Вместе с типографией. Правда, по легенде, один экземпляр всё-таки уцелел. Главный Конструктор принялся увлеченно модернизировать Беловодье. На первый взгляд, Реконструкция ему блестяще удалась: климат смягчился, количество болезней уменьшилось и вообще – жить стало комфортней. Так продолжалось довольно долго, но мало-помалу последствия неверного сочетания элементов стали давать о себе знать. Выражалось это в чудовищной апатии, охватившей население. Никто не хотел ничего делать. Даже продолжать род. Даже развлекаться. И уж тем более, противодействовать сумасшедшему Конструктору. Бороться начал сам мир. Непонятно откуда стали возникать тройки одинаковых во всём мужчин, которые бродили по Беловодью и бесстрастно, точно скот, забивали людей. В основном пожилых мужчин. Сопротивления им почти не оказывалось. В один прекрасный день троица бляйдов (Николаю послышалось неприличное слово, и он смутился) явилась в дом Конструктора и порубила его своими косами в мелкий фарш. Беловодье содрогнулось от ужаса – и дрожь эта родила первых чистильщиков. Бляйдов начали истреблять. Тэсса тоже была чистильщиком. Она осталась им даже после того, как бляйдов научились приручать и направлять их ярость для борьбы с новыми, ещё более страшными порождениями Реконструкции. Тэсса не признавала компромиссов. Она убивала всех: бляйдов, чудовищ, а, в конце концов, перешла и на бывших соратников: зажравшихся властителей, не желавших вернуть Беловодье в первоначальную форму. Когда её наконец поймали, то предложили – на выбор – либо пожизненное заключение, либо отправку в базовый мир. На поиски легендарного уцелевшего экземпляра сборника стандартов. А так же человека, способного применить их на практике. То есть нового главного конструктора. Она выбрала свободу. И вот сейчас, когда книга найдена и найден конструктор (не нужно думать, что «Полный перечень констант Власти» попал в руки Копернику случайно), она возвращалась.