Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)

Особой она оказалась вполне симпатичной, хоть и проглядывало в чертах её лица что-то странное, какая-то трудноуловимая диспропорция. Больше всего дама походила, пожалуй, на негритянку с качественно выбеленной кожей. К сожалению, она так и не сняла папахи, отчего Николай не имел возможности увидеть её волос; да и глаз, по правде говоря. Копернику почему-то представлялось, что радужка у неё жёлтая, а зрачки вертикальные. Когда она, накушавшись рыбки, сладко потянулась, сделалось видно, что с фигурой у неё дела обстоят просто замечательно. Этого не смогла скрыть даже лохматая шинель.

– И всё-таки, – с некоторой игривостью спросил конструктор, надеясь, что сытость и полная романтизма обстановка (ночь, лодочка, луна, привлекательный спутник) заставят спутницу стать общительней. – Что за спектакль вы разыгрываете, мадам? Кто вы такая, в какие места меня конвоируете и зачем? Может быть, пора приоткрыть завесу тайны над нашим загадочным путешествием?

Женщина расстегнула верхние пуговицы шинели (чёрт возьми! – восхищённо подумал Николай), откинулась спиной на высокую корму лодки и сказала, скорей утверждая, чем спрашивая:

– Вы Николай Коперник, двадцати шести лет, разведённый, образование незаконченное высшее, конструктор механических передач, узлов и агрегатов. Правильно?

Николай кивнул, не отводя завороженного взгляда от груди спутницы. Под шинелью у неё ничего не было, кроме облегающего абсолютно прозрачного одеяния, украшенного еле заметным рисунком. Рисунок был выполнен лёгкими мазками и изображал чешую. А может, это и была чешуя. Тот сосок, который Коперник видел целиком, был очень тёмным и – напряжённым.

Чёрт возьми! – подумал он снова.

Вряд ли любопытство Коперника смущало спутницу. Во всяком случае, заинтересованные взоры конструктора ничуть не мешали ей продолжать полу-допрос, полупризнание:

– Книга, которую вы сегодня случайно обнаружили, называется «Полный перечень констант Власти», – так?

Николай вновь кивнул, но уже менее рассеянно. Во-первых, она наконец-то заговорила о конкретных вещах. А во-вторых, переменила позу, и отвороты шинели запахнулись, скрыв зрелище, страшно мешавшее ему сосредоточиться.

– Раз так, то вы именно тот, кто мне нужен, – подытожила она. – Табаньте влево, Николай, иначе мы через минуту налетим на остров.

– Исчерпывающее объяснение, – язвительно сказал Коперник, старательно работая правым веслом. Она пожала плечиком с эполетом. – Ну да ладно, – сказал он. – Хотя любопытно, что мне грозит, в том случае, если я вышвырну книжку за борт?

– Придётся пристрелить, наверное. Без книги вы для меня бесполезны.

– Блин! – сказал конструктор с горечью, – блин, ну кретиническая же ситуация, мадам. Детский сад, ей-богу. Что во мне ценного? Имя с фамилией? Что ценного в этой поганой книжонке? Редкая разновидность плесени?

– Представления не имею, – равнодушно сказала дама.

– Так уж и не имеете?

– Ну, хорошо, имею. Однако вам сообщать не уполномочена. Зато если привезу вас – и обязательно с книжонкой! – куда приказано, с меня спишут обвинения в очень серьёзном проступке. В преступлении. Считаю, причина более чем достаточная.

Николай кивнул.

– О да! А если не привезёте?

Женщина выразительно провела стволом револьвера по горлу. Коперник нервно облизнулся.

– Вы серьёзно? Тогда конечно, лучше выполнить это ваше странное задание. – Он на минуту задумался. – Ну а что ждёт меня?

– Лучше вам этого не знать, Николай, – бесстрастно ответила она. – Полагаю, лучше вам этого не знать.

Коперник длинно, путано и с яростью выматерился.

Лодку покачивало, вода журчала, температура воздуха держалась вполне комфортная, и вскоре Николай начал мучительно зевать и клевать носом. Чешуйчатой его спутнице чары Морфея были абсолютно нипочём, однако, в конце концов, она распорядилась пристать к берегу. Видимо из жалости. А может, просто побоялась, что ценный пленник вывалится спросонья за борт, и тогда прости-прощай амнистия.

Коперник по собственной инициативе втащил плавсредство на бережок, удалился на десяток шагов от воды, лёг, засунув клятое сочинение В.В. Хлопьева под голову, и свернулся калачиком.

Снилась ему колоссальная архаическая машина из клепаного сизого металла, с обилием рычагов, шестерён, подвижных дисков и окошечек закопченного стекла. Она не то закапывалась в мокрый красный песок, не то наоборот – выбиралась наружу. Во время работы вместо шума и лязга конструкция издавала нежные звуки, складывающиеся в незнакомую музыку. Было в этой музыке что-то тревожное, зовущее, сулящее расставание с тем, чего у Николая никогда не было и, наверное, никогда уже не будет.

Проснулся он оттого, что его пребольно саданули под бок, – кажется ногой. Было ещё очень рано, часов пять. С реки наползали клубы плотного тумана, трава, проросшая сквозь прибрежную гальку, была усеяна росой – как и шерстинки накинутой на Коперника лохматой шинели с собачьим воротником. На этом буколическая благость утра завершалась. Возле конструктора стояло трое отвратительных субъектов: тощие длинные мужики в нелепых одеяниях наподобие рванины. Впрочем, Николай почти сразу понял: то были не честные лохмотья бродяг, а старательно скроенная и аккуратно сшитая из дорогой серо-стальной мануфактуры одежда. Возможно даже, какая-нибудь униформа: у лже-оборванцев на плечах располагались эполеты. Совсем как у владелицы револьвера «Фанданго». Только не золотые со звёздами и бахромой, а простенькие, голубенькие. Головы у мужчин были неестественно огромными, сплошь заросшими диким курчавым волосом. Отличить их друг от друга не представлялось ни малейшей возможности – одинаковые, точно близнецы.

«Час от часу не легче, – подумал Николай. – Количество желающих взять меня под опеку увеличивается прямо-таки стремительно. Интересно, куда подевалась моя пленительница-телохранительница?»

– Вставай, – отрывисто приказал один из мужиков, и снова пнул Николая в бок. Ботиночки у него были крохотные, будто детские, однако с заострёнными и окованными металлом носками. Николай охнул и начал вставать.

В этот момент она и появилась. Коперник не слышал, как она подошла – или подплыла, потому что нагое тело её было влажным, – да и лохматые мужики, кажется, не слышали тоже. Тут она, видимо, позвала их, издав череду звуков вроде модулированного свиста или шипения.

Те все враз оборотились.

Спутница Коперника снова просвистела какую-то фразу и – присела. Строго говоря, даже не присела, а изменила позу. Примерно такие положения принимают индийские танцовщицы: ноги широко расставлены, ступни вывернуты наружу, руки размещены самым невероятным способом… Копернику вспомнилось, что в индийском танце эти па что-то символизируют, связанное с покорностью женщины, что ли? Во всяком случае, то, что символизировала поза его спутницы, было понятно даже Николаю. А мужикам в лохмотьях и подавно. Они мигом забыли о конструкторе и двинулись к ней, плотоядно урча и сбрасывая на ходу одежонку. Дама спокойно ждала.