Трупорот и прочие автобиографии - Джон Лэнган

На мгновение я решил, будто он говорит про Стражу, но потом опомнился и понял, что речь про музыкантов.

– К нам? Когда?

– Дают концерт в «Последнем шансе». В конце июня. Точную дату не скажу.

– Ты пойдешь?

– Смеешься, что ли? Ты тоже обязательно сходи.

– Я?

– Представляешь, что будет на живом концерте? Если такое творит простая кассета…

– Не знаю…

Если честно, я испугался не того, что могу увидеть на концерте. Меня больше смутила возможная реакция родителей. Когда они были не в настроении, то любую попытку отклониться от привычного расписания воспринимали как личную трагедию.

– Ты еще сомневаешься? – удивился Джуд. – Когда стоишь на пороге…

Он вскинул руки.

– На пороге чего?

– А это важно? – спросил он. – Даже если преисподней – только представь, что там можно найти!

Я был достаточно верующим человеком, чтобы задуматься над его словами, но я понимал, о чем он говорит. Именно поэтому музыка The Subterraneans меня зацепила, поэтому я слушал ее постоянно – из-за чувства, будто есть нечто большее и снаружи, и внутри меня.

– Посмотрим, – сказал я.

К счастью, родители против поездки на концерт возражать не стали, лишь задали самые стандартные вопросы. Где? Когда? С кем я поеду? Что за группа? Мои ответы их вполне удовлетворили. Родителей больше заботило другое – помню ли я, что наутро после концерта мы идем в церковь?

Решив эту проблему, я столкнулся с дилеммой: звать ли с собой Эдриенн – ту девушку из спортивной секции, с которой я завел отношения. С одной стороны, я не знал, что ждет нас на концерте и не будет ли это опасно. С другой, она могла обидеться, что я поехал один. Да, в моих размышлениях было мало логики. В конце концов я включил ей кассету, пусть сама решает. Услышав из динамиков магнитолы первые аккорды, Эдриенн так выразительно скривилась, что стало понятно: музыка совершенно не ее. Я мог бы настоять на своем, предложить дослушать запись до конца, но втайне был даже рад, что группа ей не понравилась. Значит, я могу поехать на концерт без нее и ни о чем не волноваться.

Выходит, музыка зацепила только Джуда и меня. Песни The Subterraneans стали саундтреком к моей жизни, причем настолько, что все события, казалось, происходят не сами по себе, а как иллюстрации к песням, смысл которых по-прежнему от меня ускользал.

Вскоре пришло второе видение. Я лежал в постели и читал книгу из школьной программы («В ожидании Годо»). Из правого уха торчал наушник, кассета играла на середине. За изножьем кровати, там, где письменный стол прижимался боком к стене, воздух вдруг потемнел и задрожал, будто с потолка стекла пелена черной воды. Я отложил книгу и сел. Сквозь толщу воды в комнату шагнула фигура. Это был один из Стражей. Вблизи он оказался огромным, еще выше ростом, чем я думал, – под самый потолок, – а в плечах намного шире моей кровати. Острый клюв на птичьей маске блестел, как ятаган; стеклянные глаза были черными и пустыми. Из-под маски выглядывали губы и подбородок – белые, будто ножка у гриба. Тело пряталось под тяжелой накидкой, обшитой то ли стальными перьями, то ли чешуей. Время замерло, сердце перестало биться, но потом фигура с водяной дверью неожиданно пропали. Когда я снова увидел стол, сердце зашлось в таком бешеном ритме, что я испугался, как бы оно не лопнуло. В ушах, заглушая музыку The Subterraneans, зазвенели слова Джуда: «Лучше не попадаться им на глаза».

Что бывает, когда один из Стражей является в изножье твоей кровати и смотрит на тебя из-под маски пустыми глазами? Чего теперь ждать?..

По всей видимости, ничего хорошего. Именно так сказал Джуд, когда я позвонил ему. Я спросил, что профессор из университета говорил про Стражей. По словам Джуда, они ловили тех, кто незаконно проникал в Город. Джуд заверил, что бояться нечего. Я возразил, что так не думаю.

– Они пытаются запугать тебя, – ответил он.

– Им удалось. Наверное, на концерт лучше не ехать.

– Ты серьезно? – возмутился Джуд.

– Ты вообще меня слушал? Понял, что произошло?

– А если ты останешься дома, думаешь, все станет как прежде? – спросил Джуд. – Ты теперь с музыкой одно целое. Как и я.

– А если мы пойдем? – возразил я. – Если мы срослись с музыкой, что случится рядом с ее источником?

– Прослушав кассету, мы открыли дверь в новую реальность, – сказал Джуд. – Процесс не завершен. Именно поэтому мы видим фрагменты, а не всю ее целиком. Рядом с источником живой музыки можно довести дело до конца.

Да, логика Джуда оставляла желать лучшего. Но и вся ситуация в целом не поддавалась разумному объяснению. Поэтому, поколебавшись, я решил ехать.

Возможно, ты, вспомнив все, чему мы с Лиз и твоя мать со Стивом тебя учили, спросишь, почему я не стал ничего рассказывать родителям. Они тоже постоянно уверяли, что я могу прийти к ним с любой проблемой. Скорее всего, они говорили искренне, но когда я к ним все-таки обращался, результат получался сомнительным. Когда у меня возникали загвоздки с математикой или химией, твой дед – своего рода математический гений – никак не мог понять, отчего я не способен справиться с элементарной задачей, и не умел объяснить мне решение. Если я приносил домой плохую оценку, то мог оправдываться сколько угодно – родители считали, что если бы я и впрямь приложил усилия, то обязательно справился бы с заданием. Если я жаловался, что меня задирают в школе, родители спрашивали, почему я не дам отпор обидчикам. Сейчас, спустя годы – и с учетом того опыта, который я приобрел, воспитывая тебя и твоего младшего брата, – я понимаю, отчего они себя так вели. Так делают все родители. Тогда же я знал одно: мне не к кому обратиться со своей проблемой. Да и что я мог сказать? «Я постоянно слушаю одну кассету? И вижу огромных людей, одетых птицами?»

Итак, в субботу, двадцать первого июня, уйдя с работы, я поехал в Поукипзи, в клуб «Последний шанс», по девятому шоссе. В фиолетовом небе висела почти полная желтая луна. Про клуб я слышал не раз: диджей на местной радиостанции постоянно упоминал его, когда зачитывал список предстоящих концертов. «Последний шанс» приобрел славу еще с тех пор, как во время одного из первых турне по Штатам там выступала группа Police и к ним пришел всего десяток человек (в ту ночь, как гласит легенда, разыгралась страшная метель). Я никогда не бывал в клубе;